Леонид Полежаев
Леонид Полежаев: «Омск может взять на себя функцию евразийского крыла России».
Фото Екатерины Саенко
Если Россия возродится, то только как евразийская держава, и только через евразийство.
Лев Гумилев
Переживаемый нами исторический период еще не получил своего устоявшегося названия, как, скажем, это было с эпохой холодной войны. Вместе с тем есть основания полагать, что будущие исследователи назовут его периодом всеобщей интеграции. В самом деле: в конце 1945 года единственной признанной на международном уровне организацией была ООН. Однако в настоящее время существует более тысячи межправительственных организаций и среди них – такие мощные, как НАТО, Евросоюз, МВФ, ОПЕК, АСЕАН и целый ряд других.
Новая Россия сумела в исторически сжатые сроки преодолеть образовавшийся после распада СССР вакуум и стать членом тех формальных и неформальных (наподобие «большой семерки») группировок, которые определяют политико-экономический ландшафт мира, оставшись одновременно в числе ведущих держав ООН.
Та же интеграционная тенденция характерна и для постсоветского пространства. Несмотря на всю сложность проблем, связанных с поиском новыми государствами своей идентичности и иных моделей социально-экономического развития и неизбежно сопровождавшихся усилением центробежных настроений, возобладала вполне здравая точка зрения, что Россия – это не только прошлое, но и настоящее этих стран, а отношения с ней бесконечно далеки от тех, что связывают паука и муху.
И дело здесь не только в том, что интеграционные процессы питали и подталкивали взаимная тяга частей гигантского советского организма друг к другу или ощущение собственной политической и экономической периферийности. В этом случае, видимо, остановились бы на формате СНГ, повторявшего контуры Союза, за вычетом Балтии. Мощным источником такого рода процессов служит понимание исторической, цивилизационной общности судьбы своих народов, чьим естественным ареалом обитания на протяжении тысячелетий была внутренняя Евразия, то есть та часть гигантского материка, которая не имела непосредственно выхода к морю и развивалась в сложных условиях недостатка человеческих ресурсов, удаленности от других цивилизационных центров и императива избытка территории как гарантии сохранения этноса при агрессии извне. И было бы неверным считать, как это зачастую делают сторонники евроцентристской концепции, что эти необъятные пространства были лишь источником разрушительного начала и символом тупого варварства.
Не вдаваясь в исторические экскурсы, стоит лишь отметить, что самобытные и древние цивилизации этого региона (современные Казахстан, Узбекистан, Таджикистан и др.) многое дали для поступательного развития мировой культуры, а евразийская цивилизация как их совокупность, включающая в себя и Россию, великую евразийскую державу, стала фактом научно-исторического обихода.
Вот почему вдвойне отрадно, что на наших глазах зримые формы обретает сотрудничество материковых государств Евразии, по тем или иным причинам оказавшихся вне рамок геополитических альянсов – Атлантического, Азиатско-Тихоокеанского, Панарабского и т.п. Это сотрудничество, естественно сложившееся и потому особенно прочное, не продиктовано всесильным соседом или необходимостью укрыться за спиной других, это подлинное содружество равных и суверенных, для которых добрососедство есть не только образ мышления, но и действия.
И неудивительно, в частности, то, что мощный старт взяло ЕврАзЭС, у истоков которого стояли президенты двух стран – Нурсултан Назарбаев и Владимир Путин: когда за дело берутся две крупнейшие республики бывшего Союза, близкие по духу и силе, оно сразу получает должный размах. Предстоит реализовать огромную массу проектов в самых разных отраслях промышленности, науки и культуры, немалая часть которых прямо-таки просится в графу «Срочно»: это ТЭК, транспорт, энергетика, телекоммуникации и многое другое.
Ход истории, шлейф успеха тех начинаний, которые сейчас зарождаются, должны неизбежно вовлечь в орбиту этого союза и другие государства региона, которые, несомненно, увидят свой интерес и ощутят вкус к совместной работе для общего блага – Узбекистан, Монголию, возможно, Туркмению. Поэтапная интеграция на базе исторической и цивилизационной близости будет внятным и разумным ответом на вызовы времени, заставляющего ломать автаркическое чучхе прежних эпох. Очевидно, что будут возникать и иные формы взаимодействия, иные сообщества, соответствующие планам и задачам государств региона, однако бесспорно главное – евразийская консолидация стала реальностью и одновременно фактором ускорения перемен внутри этой реальности.
В этих условиях, как представляется, особую роль может сыграть Омская область, на протяжении более чем тысячи километров граничащая с Казахстаном. Далеко не случайно, что именно в Омске был проведен Форум приграничных областей России и Казахстана, а президенты Путин и Назарбаев специально приурочили к нему свой приезд в Омск для подписания ряда важных соглашений об укреплении сотрудничества двух стран в различных областях.
Область является своеобразным полигоном освоения новых интеграционных моделей: достаточно сказать, что областью подписаны долгосрочные соглашения о сотрудничестве с шестью областями Казахстана, а большинство совместных предприятий Омска – российско-казахстанские.
Есть и одно нетривиальное соображение. Россия как великая евразийская держава представляет собой органическое соединение трех цивилизаций со своими центрами притяжения каждой из них. Лицом цивилизации западной, ее окном в Россию служит Санкт-Петербург, где все чаще проводятся саммиты с участием глав европейских государств и реставрируется соответствующая этому уровню резиденция. Крупнейшим центром, своеобразной точкой кристаллизации русского православия и шире – восточной ветви христианства – является Москва. Пока, однако, нет своего сложившегося, общепризнанного центра у евразийского цивилизационного крыла России.
Эту функцию, на наш взгляд, мог бы взять на себя Омск, крупный промышленный, научный и культурный центр Сибири, которому уже однажды довелось, хотя и в трагических обстоятельствах гражданской войны, быть столицей.
Занимая выигрышное геостратегическое положение, связанное с близостью дружественного Казахстана, Омск мог бы стать традиционным местом саммитов евразийских государств и размещения организационных надстроек их союзов, а также штаб-квартир евразийских общественных организаций. Здесь, в условиях богатой научной и культурной среды, могли бы работать научные центры по проблемам формирования евразийского пространства, проходить конференции и симпозиумы, фестивали и выставки евразийской тематики и т.п.
Разумеется, речь не идет о сооружении современной версии Нью-Москвы. Мы отдаем себе отчет в том, что высказанные идеи требуют тщательной проработки, прежде чем стать предметом серьезной межгосударственной программы с ассигнованиями и сроками. Все будет определяться общей выгодой, вектором и темпами развития евразийского сотрудничества.
...Когда-то Петр Первый, закладывая новую столицу на берегах Балтики, рассчитывал, как сказал поэт, «ногою твердой стать при море». Петербург блестяще справился с этой задачей. Итоги омского форума, где было подчеркнуто первостепенное значение евразийской составляющей политики России, высветили всю важность этого региона для динамичного развития страны и ее экономического процветания. Омская область с ее благоприятным инвестиционным климатом и большим опытом осуществления крупных совместных проектов могла бы стать именно тем локомотивом интеграционных процессов, о котором говорил на форуме президент России Владимир Путин.
