Вадим Сергиенко
Фото Reuters
Широкое распространение института сити-менеджеров, профессиональных управленцев, назначаемых депутатами городских советов, пришлось на 2004–2010 годы. Эта мера была частью политики администрации Владимира Путина по укреплению «вертикали власти», и она отчасти оправдала себя. В целом удалось ослабить зависимость местных органов власти (а во время избирательных циклов – и руководства страны) от городских криминальных группировок.
Прежде криминал выступал в роли параллельных органов власти на местном уровне, поскольку в эпоху управленческого коллапса 1990-х не только кормил и защищал (крышевал) население, но и обеспечивал необходимые Кремлю результаты выборов. И в этой своей функции электоральной мобилизации криминал был безальтернативен и выступал единым фронтом. Это создало опасную зависимость федерального Центра от преступного мира. Избавиться от этой зависимости решили радикально – вместе с отменой прямых выборов глав муниципалитетов.
В результате усилилось влияние официальных органов власти и бизнес-кругов на результаты федеральных выборов, а муниципальные выборы перестали перерастать в криминальные войны между различными ОПГ. Процесс борьбы за управленческие должности стал закрытым, рынок власти ушел в тень, в тишь кабинетов, где группы влияния, проведшие своих депутатов в горсовет, учились совместно использовать сити-менеджеров и соблюдать интересы друг друга. Однако картина вовсе не была идиллической, тем более что ОПГ зачастую сохраняли свои позиции и при сити-менеджерах, а надежды Кремля на более высокую управляемость городов не оправдались. Сити-менеджеры последовательно отстаивали интересы поставивших их групп влияния, не считаясь с мнением федерального Центра. Скандалы с отставками сити-менеджеров следовали один за другим.
Смирившись с невозможностью контролировать муниципалитеты крупнейших городов, федеральный Центр может сделать ставку на повышение их самостоятельности в условиях возврата к выборам губернаторов. Единственная точка, в которой сходятся интересы глав региональных центров и Кремля, – это ограничение влияния губернаторов. И если федеральный Центр в этом вопросе может менять позиции, то мэр региональной столицы априори враждебен губернатору, выступает как его противовес. Когда этот баланс нарушается и администрации субъекта Федерации удается установить контроль над крупнейшим городом региона, возникает угроза подрыва влияния руководства страны. Консолидация власти в регионе позволяет губернатору по отдельным вопросам диктовать свои условия Кремлю.
Однако в современных условиях не только мэры областных центров могут быть использованы для ограничения влияния губернатора. В отличие от ситуации десятилетней давности сейчас даже у средних и малых городов появились рычаги влияния. Муниципалитеты успешно освоили десятки различных ассоциаций городов, включая международные. С их помощью мэры могут доносить свои проблемы до руководства страны. Этим инструментом, однако, не могут пользоваться сити-менеджеры, которые, как правило, лишены представительских функций.
Потребность федерального Центра в мэрах возникает и как негативное последствие политики централизации власти. Руководители муниципалитетов являются единственными представителями власти, с которыми у населения есть живой контакт, а не просто телевизионная связь. Этот контакт нарушила деперсонификация муниципальной власти, произошедшая в результате внедрения института сити-менеджеров. Кулуарное назначение управленца, неизвестного горожанам, не позволяет воспринимать носителя власти в качестве самостоятельной персоны, к которой возможна адресация претензий. Из-за этого функция муниципальной власти в качестве прокладки между Кремлем и народом перестает действовать, и весь объем «негатива», с которым приходится встречаться на местном уровне, население начинает переносить на руководство страны.
Решится ли руководство страны на повсеместный возврат к прямым выборам мэров? В конечном счете это будет зависеть от того, как оно оценит способность правоохранительных органов противостоять политической экспансии криминала, и от наличия/отсутствия планов развития органов гражданского контроля.
