Кто заказал кластеризацию?

Статья Андрея Ваганова «Академию наук прощупали изнутри» излагает результаты социологического исследования «Оценка состояния Российской академии наук». Трудно оценить результаты этого исследования по этому краткому изложению, но выразить свое недоумение и задать вопросы мне хотелось бы.

Конструирование кластеров

Прежде всего исследование предназначалось сугубо «для внутреннего пользования». Кого? Это – тайна, скрытая за семью печатями. Анонимность сохранена не только у респондентов социологического опроса (это предусмотрено всеми социологическими методиками), но и у тех, чей социальный заказ выполнял Центр стратегических разработок.

Ваганов называет это исследование «беспрецедентным». И в чем же его «беспрецедентность»? По моему мнению, в его выводах и предложениях, которые могут стать инструментом окончательного уничтожения чиновниками академической науки. То, что академическая наука «кластеризирована», не является секретом ни для кого. Эти кластеры можно конструировать по различным показателям – по числу публикаций, по индексу цитирования, по частоте участия в конференциях и симпозиумах и т.д.

Авторы исследования предлагают свой способ фиксации кластеров ученых – по их эффективности и полагают, что в гуманитарном секторе академии – более 90% сотрудников составляют балласт, а в негуманитарном секторе – 53%. Сразу же возникают недоуменные вопросы, на которые нет ответа.

Как определяется эффективность ученых? Каковы индикаторы этой эффективности в гуманитарном и негуманитарном секторах академической науки? Если по числу публикаций, то априори можно сказать, что сотрудники младшего и среднего звена (а именно они составляли выборку в 1200 человек из различных академических институтов) гораздо менее результативны, чем их старшие коллеги. Если же по числу зарубежных публикаций, то они попадают в кластер научного балласта, поскольку каждый из нас знает, как трудно опубликоваться в зарубежных изданиях и какие препоны в России надо пройти. Если по цитат-индексу, то молодой ученый должен еще завоевать авторитет и получить признание со стороны научного сообщества для того, чтобы его работа стала известной и цитируемой. Каков критерий эффективности, остается неясным.

Кадровый балласт

Что означает «кадровый балласт» для академической науки? Если исследование проводилось, как утверждается, среди младшего и среднего звена академической науки, то эти цифры балласта относятся к этим звеньям. Но в таком случае, как в 3-й кластер (43% респондентов) попали научные сотрудники, результаты которых «наименее востребованы и зачастую находятся в прошлом»? У сотрудников, которым исполнилось 40 лет? Да у них еще все в будущем (если оно, конечно, будет)!

Академическая наука во всех ее секторах вынуждена каждый год сокращать свой кадровый состав. Численность исследователей и инженеров в стране сократилась с 535,8 тыс. человек в 1997 г. до 340,5 тыс. в 2005 г. и по прогнозам при нынешней политике в области науки сократится в 2015 г. до 206,7 тыс. человек. Совершенно неясно, как соотносится исследовательская выборка со структурой кадров Академии наук, насколько эта выборка соответствует возрастной и профессиональной структуре академического сообщества?

Известно, что приток молодых кадров в науку крайне невысок, а старение научных кадров – значительно. Исследователи уходят или из жизни, или в другие научно-образовательные организации, или вообще уезжают из страны. Что их может удержать, если ведущий научный сотрудник одного из гуманитарных институтов академии наук получает зарплату ниже прожиточного минимума (около 3500 руб.)? Мы же постоянно слышим, что средняя зарплата академического сотрудника более 9 тыс. руб. Откуда эта цифра? Среднеарифметическая по всей Академии? Кто из молодых пойдет в аспирантуру, если его стипендия составляет 1000 рублей? Помните присказку советских времен: «Вы делаете вид, что мне платите, а я делаю вид, что работаю». Именно поэтому научные сотрудники вынуждены работать на нескольких работах, искать гранты и отечественные, и зарубежные. Престиж профессии ученого и научного труда упал в стране. И в немалой степени в этом вина финансовых инстанций, не предоставляющих ученым нормального материального обеспечения.

Академическая наука давно уже не может восстановить оптимальное сочетание между различными возрастными когортами исследователей – из нее «выпало» по крайней мере два поколения молодых ученых и этот процесс будет еще долго сказываться на судьбе науки в стране. Нам же предлагают избавиться от балласта, который якобы насчитывает в гуманитарных институтах Академии наук более 90%! Назвать это предложение иначе, чем окончательным разгромом академической науки, нельзя.

Ученые – тоже электорат

Такого рода исследования, ориентированные на то, чтобы служить оправданием чиновничьего реформаторского зуда, лишь усиливают протестные настроения среди академических ученых. Но неясно, как был сформулирован вопрос, ответы на который авторы исследования интерпретировали как выражение протестных настроений? Если респондентов спрашивали: «Примете ли вы участие в актах протеста в случае закрытия вашего института?», то ничего другого авторы исследования и не могли получить. Ведь у сотрудников академических институтов не остается никакого другого способа выражения своего отношения к «гипотетическому» закрытию их институтов, кроме участия в актах протеста.

Неясно и то, как авторы исследования определяли электоральные предпочтения ученых, которые оценены как выражение «политического негативизма»? Ведь, насколько мне известно, голосование в России тайное и при выдаче бюллетеней для голосования не спрашивают, где вы работаете? Даже в опросах после голосования не предполагается фиксировать место работы проголосовавшего. Откуда эти данные об электоральных установках ученых? И не являются ли эти рассуждения авторов исследования просто доносом на сотрудников академических институтов и заведомым обманом чиновников от науки?

Надо отметить крайнюю бедность тех предложений, которые были сделаны на основании этого исследования. Перейти в академических институтах к трудовым контрактам сроком до трех лет? Да они уже существуют и именно по контрактам принимаются молодые ученые в академические институты! Сократить предельный возраст для должностей, связанных с административным руководством, с 70 лет до 60 и 65 лет? Но если учесть, что средний возраст исследователей в институтах Российской академии наук превышает 49 лет в 2000г., кандидатов наук – 49,5, а докторов наук – 59–60 лет, то это предложение неосуществимо, ведь завлаб не может не быть кандидатом наук, а заведующий отделом – доктором наук. Так что эти предложения «повисают в воздухе»: они не отвечают реалиям современного состояния науки, и академической науки в частности, в России.

По сути дела все предложения авторов исследования сводятся к тому, чтобы ликвидировать балласт в академических институтах, отправить на пенсию нынешний состав президиума Академии наук, превратив его в общественный консультативный совет с правом совещательного голоса. Конечно, президиум РАН, ответственный перед собранием академиков и членов-корреспондентов, оказался далек от жизни академического сообщества – научных сотрудников академических институтов, не отстаивал их интересы перед властью. И возможно, следовало бы изменить систему выборов руководящего органа академического сообщества, расширив электорат и включив в него научных сотрудников академических институтов, а не ликвидировать президиум вообще. В противном случае мы дождемся того, что руководителей и #Академии, и академических институтов будут назначать, а не избирать.

Фундаментальные исследования, на которых сконцентрированы усилия сотрудников академических институтов, должны обрастать инновационной инфраструктурой и приводить к созданию фирм, применяющих инновации в различных сферах общественной жизни. Как это сделать – вопрос вопросов, но об этом в исследовании ни слова.

Итак, щуп, которым прощупывали Академию наук изнутри, оказался ненадежным, а итоги исследования – весьма радикальными, но неэффективными. То, что они востребованы прежде всего сообществом чиновников, в этом сомнений нет.