Юрий Магаршак
У номенклатуры всегда был велик соблазн заставить ученых заниматься технологиями и их внедрением. На снимке – одна из экспериментальных установок в Объединенном институте ядерных исследований в Дубне.
Фото Юрия Туманова, ОИЯИ, г. Дубна
Задача диверсификации российской экономики (то есть, говоря попросту, снятие ее с газово-нефтяной иглы) объявлена президентом и премьер-министром России как первоочередная и приоритетная. И это правильно. Страна ведь, называя вещи своими именами, не производит никаких конкурентоспособных на мировом рынке товаров (кроме вооружений, конечно). Если дело и дальше пойдет так, как идет, единственной надеждой на выход страны из кризиса явится резкое повышение мировых цен на энергоносители. С учетом того, что мировые лидеры экономик приняли программы избавления от энергетической зависимости и уже приступили к их реализации, профессиональные оценки не предполагают в долговременной перспективе стабильно высоких цен на нефть-газ.
В любом случае с помощью математических моделей, анализа политологов или на основе здравого смысла, свойственного русскому человеку, ясно, что диверсификация экономики, без которой наступление коллапса страны весьма вероятно, абсолютно необходима. Реальна ли она? В принципе да. Но для этого надо, глядя правде в глаза, четко осознавать и озвучивать по телевидению и в газетах, где страна находится в настоящее время и степень опасностей, которые ей угрожают.
Настоящая статья посвящена лишь одной, но исключительно важной стороне означенной выше проблемы: организации взаимодействия между наукой (познанием) и технологическим бизнесом (созданием продуктов на рынок).
Исследование возможностей
В СССР между исследовательской работой и ее технологическими применениями был непреодолимый барьер. Обусловленный, в частности, идеологическим убеждением, что всякая работа должна быть бескорыстна, что получение даже маленькой прибыли – особенно в личный карман тех, кто технологии создал, – наказуемо тюремными сроками. Отсюда и нежелание академии брать на себя обязательства по внедрению, которые были чистой обузой и никаких пряников не сулили.
Нельзя сказать, что никто не пытался перебросить мост между инновациями и НИИ. Каждый год создавались все новые и новые институты проектирования (ГИПРО). Однако через недолгое время к названию добавлялось «научно-исследовательский», после чего все возвращалось на круги своя.
Однако есть и еще одна беда, связанная на этот раз с особенностью советской науки напрямую: убеждение, что наука выше технологий. Ученых можно понять: любая попытка создания продукта на рынок напоминала погружение в болото. В то время как в науке, особенно теоретикам, предоставлялась возможность достаточно свободно парить.
Придя в первый день на работу в вуз после университетской аспирантуры, один из нас получил следующее назидание от завкафедрой: «Заявки на финансирование должны составляться так, чтобы закрыть проект как успешно осуществленный можно было на другой день после получения денег. Лучше всего каждый пункт заявки начинать словами «исследование возможности». Например: исследование возможности полета на Марс. Завалить проект «исследование возможности полета куда угодно» нельзя. Не брать на себя обязательств по созданию чего-либо, что должно реально функционировать, – заповедь, которую молодой специалист должен на ус намотать с первого шага».
Это кажущееся анекдотичным, но бывшее абсолютно реальным напутствие было характерно для всей советской науки. И в значительной мере – вопреки логике и требованию времени – остается таковым и сейчас.
Соблазн заставить ученых заниматься технологиями и их внедрением в номенклатуре всегда был велик. Однако мы уверены: делать этого не следует – иначе будут загублены и науки, и технологии. К тому же само слово «внедрение» предполагает насилие, действие под давлением. Взаимодействие познания и созидания должно быть абсолютно другим.
При взаимодействии науки и технологий должна быть создана система естественного симбиоза, в котором заинтересованы обе стороны: и те, кто познает, и те, кто созидает. Профессия ученого – познание, профессия инженера и технолога – созидание, а это совершенно разные профессии, которыми занимаются разные по характеру и дарованию люди.
Ситуация с технологиями в Советском Союзе резко отличалась от того, что происходило в науке. За исключением космической и военной техники (а также, возможно, самолетостроения), конкурентоспособных на мировом рынке технологий в СССР не было никогда. Во многом это объяснялось системой планового хозяйствования. Но также и идеологией, запрещавшей советскому человеку получать материальную выгоду от любой инициативы, каковая, даже самая незначительная, была не просто наказуема, а наказуема уголовно.
Кадры, которые решат все
Сейчас в России, к сожалению, ничего не улучшилось, а в некоторых отношениях стало еще хуже. Быть ученым, инженером, технологом стало не просто непрестижно, а антипрестижно. И это неудивительно, так как в течение долгого времени образованные слои населения, ученые, инженеры, врачи и учителя, которые только одни и могут возродить державу (вместе с высококвалифицированными рабочими, которые тоже почти исчезли), влачили существование на грани выживания.
Мечтать о диверсификации экономики и выходе в технологические лидеры мира в такой стране, конечно же, тоже можно. Как о балете в колхозе.
К счастью, сказанное не вся правда. Во-первых, в России существует колоссальная научная традиция и огромная тяга к знаниям, которые сами по себе дорогого стоят. За последние десятилетия возникло мощное русскоговорящее научно-технологическое зарубежье, с помощью которого Россия может поднять экономику, как это сделали Индия и Китай. Кадры, которые могут решить все, у России есть. Только они находятся за границей. Ну и что из того? Это технический вопрос, который можно решить.
 Особенность советской науки – убеждение, что она выше технологий. Отсюда и результат... Скульптор Валентин Воробьев, «Чайный паровоз», 2006 г., сталь, ковка, сварка, дерево. Источник: каталог выставки Metallissimus, М., 2009 |
Необходимый научный минимум
Структурирование взаимодействия со всемирной русскоязычной диаспорой и ее роль в возможном научно-технологическом возрождении Российской Федерации не являются темой данной статьи, мы обсуждали ее в других публикациях. А упомянуты они для того, чтобы еще раз напомнить: вопреки пессимистам и реалистам возрождение России (при наличии неуклонной воли для достижения цели и принятии оптимальных решений ее руководством) возможно. А потому возвращаемся к теме: как надо структурировать взаимоотношение между наукой и технологиями в существующих конкретных условиях.
Прежде всего необходимо сохранить исследовательские институты и земли, принадлежащие этим исследовательским учреждениям.
Второе. Дать ученым основную зарплату примерно такую, какую они получили сейчас, то есть не обязательно большую, при этом всячески поощряя: а) развитие технологий, связанное с их работой, которая способна принести им и стране в десятки, а и иногда в сотни и тысячи раз большие деньги, чем исследование; б) преподавательскую деятельность, которая позволит влить новые кадры в храмы науки и реанимировать активную жизнь в них; в) участие в грантах, тема которых и размер определяются правительством, бизнесом, технологическими фирмами, по которым ученые могут заработать гораздо больше, чем выполняя только прямые обязанности.
Третье. В обмен на даваемые государством льготы запретить академическим учреждениям и НИИ сдавать помещения каким-либо фирмам, кроме технологических, имеющих отношение к деятельности институтов. Напротив, развитие практических приложений и технологий следует всячески поощрять. При этом не нужно обязательно требовать от ученых прилагать результаты их разработок к практике – инженер и ученый в принципе профессии разные и только иногда могут пересекаться. Технологиями должны заниматься те, кто видит в этом свое предначертание, свою профессию, вообще говоря, это другие люди.
Необходимый технологический минимум
Необходимо выделить поощрение развития технологий и гармонизацию стратегического развития технологических отраслей в особое министерство, или государственный комитет. Ближе всего к сформулированным выше целям находится государственная корпорация «Роснано». Однако слово «нано» в качестве волшебного заклинания вносит сумятицу в работу этой организации и диспропорцию в развитие технологий в стране.
Положить большую часть денег на нанотехнологии, и только на них, так же странно, как вложить все деньги при создании автомобиля в производство лучшего карбюратора на земле, не обращая или обращая периферическое внимание на двигатель, кузов, трансмиссию и тормоза. От преобразования «Роснано» в госкорпорацию развития технологий гора спадет с плеч у всех, включая и руководство этой организации, и ее работа станет несравненно более эффективной. Другими словами, требуется приведение того, что имеется, в соответствие со здравым смыслом, не более того. И система начнет работать.
Необходимо сделать равным нулю налог на технологические фирмы – до тех пор, пока они не начинают производить на рынок коммерческие товары. В самом деле, у них ведь ничего, кроме расходов, на этом этапе исследований и разработок и быть не может. То же относится к аннулированию налога на ввозимые детали сборки и препараты (если они ввозятся не в товарных, а в необходимых для разработок количествах).
Сегодня любая международная деятельность, сопряженная с привозом и увозом чего-либо через границу России (процесс нормальный и каждодневный в деятельности любой корпорации во всем цивилизованном мире), представляет проблему. Создание условий для развития технологий в России, лучших, чем в других странах (напомним, что в науке и технологиях в условиях открытого рынка существуют только мировые чемпионаты), является приоритетом для возрождения, а может быть, даже для самого существования родины.
Наконец, необходимо всячески поощрять приезд и возвращение в Россию ученых, инженеров высокой квалификации, руководителей технологических фирм. Тем из них, у кого при выезде было отобрано жилье, предоставлять таковое на время пребывания в России бесплатно, а также предоставлять возможность приобрести квартиры по себестоимости в тех городах, в которых они открывают фирмы.
* * *
Само собой разумеется, указанные меры далеко не единственные, которые необходимы для диверсификации экономики и создания технологической индустрии. Они являются минимально необходимым комплексом мер, которые должны быть детализированы администрацией президента, правительством и Государственной Думой, но так, чтобы с водой деталей не выплеснуть и ребенка технологического возрождения нации.
Предлагаемая программа в целом не должна встретить ничьего противодействия – ибо она в интересах всех и всего лишь гармонизирует существующее. Тем более что предлагаемый комплекс мер является не только нашим предложением: примерно такие мысли высказывались в неформальных беседах руководителями институтов Академии наук и сотрудниками «Роснано», ответственными работниками министерств и в Белом доме – в настоящей заметке мы всего лишь объединили соображения в единое целое.
Насколько предлагаемые шаги могут возродить Россию и диверсифицировать экономику? Несомненно, нужно не только это, а много еще чего. Однако то, что для симбиоза науки и технологий в России необходима программа, подобная описанной выше, прежде всего в части создания правильного для России механизма взаимодействия науки и техники, познания и созидания, не вызывает сомнения.
