Дмитрий Квон  |
| Матвей Бронштейн первым
построил последовательную теорию квантования гравитационного поля. Фото 1930-х годов |
2 декабря этого года исполнилось 110 лет со дня рождения Матвея Петровича Бронштейна – физика, более 80 лет назад первым построившего последовательную теорию квантования гравитационного поля. Эта теория стала особенно актуальной после недавнего экспериментального открытия гравитационных волн, испущенных при слиянии черных дыр в двойной системе. Между прочим, во время защиты докторской диссертации, осенью 1935 года, Бронштейну был задан вопрос: «В чем может сказаться эффект испускания гравитационных волн?», на который тут же последовал его ответ: «В изменении вращения двойной звезды».
Среди трех гениальных молодых советских физиков, Льва Ландау, Георгия Гамова и Матвея Бронштейна, последний был ангелом, тогда как ни Гамова, ни тем более Ландау ни в чем ангельском заподозрить было невозможно. Наоборот, они были проказниками и даже пакостниками, склонными и к небезобидным розыгрышам, и к острому уничижительному слову. Тому есть точное свидетельство современницы – Евгении Каннегисер, подруги Бронштейна, Гамова и Ландау, ставшей со временем женой очень известного английского физика Рудольфа Пайерлса. Она вспоминала: «Он (Бронштейн) был исключительно «цивилизован» не только в том смысле, что он много читал, почти обо всем думал, но для очень молодого человека был необыкновенно деликатен по отношению к чувствам и ощущениям других людей, очень благожелателен, но вместе с тем непоколебим, когда дело шло о «безобразном поведении» его друзей (Гамов, Ландау)».
По указанной причине ни Гамову, ни Ландау не была дана способность говорить на равных с рядовым гражданином о тайнах мироздания. Этот факт точно отражает деятельность Ландау и Гамова на поприще научно-популярной литературы. Ландау вообще могло бы не оказаться на нем, если бы не его лучший друг Юрий Борисович Румер, уговоривший написать вместе с ним книжку «Что такое теория относительности?». Об этой книге Дау затем говорил: «Собрались два жулика и делают вид, что теория относительности может быть понятна и дураку».
Гамов в отличие от Ландау отнюдь не чурался писать о той же теории относительности, а также о квантовой механике для несведущих в них людей. Более того, первый рассказ из его знаменитых и замечательных «Приключений мистера Томпкинса» был написан зимой 1938 года, можно сказать, по его собственной прихоти. И все же в них Гамов как бы снисходит до уровня знаний обывателя «мистера Томпкинса» и его «Приключения...» несут изрядную долю амикошонства и скоморошества. Одна «космическая опера» чего стоит.
Если же взять «Солнечное вещество», «Атомы и электроны», «Лучи Икс» и «Изобретатели радиотелеграфа», написанные М.П. Бронштейном, то самое поразительное в них – это тот факт, что о науке можно рассказывать в жанре захватывающего детектива. Это своего рода рассказы о Шерлоке Холмсе, из которых выброшено все, кроме научного познания. И это оказывается не менее интересным, чем рассказы Конан Дойла.
Пафос детективных историй английского гения, писавшего об уголовных преступлениях, и пафос гениального физика, писавшего о научных открытиях, совершенно неожиданным образом совпали – и тот и другой пишут о том, как из хаоса и нагромождения случайностей возникает однозначная закономерность. Правда, «детективы» Бронштейна идут еще дальше. В них читатель видит, как однозначная закономерность становится снова элементом хаоса и как «Шерлоки Холмсы» научного поиска становятся вдруг яростными ортодоксами.
Но самое главное, что объединяет научно-популярные книги Бронштейна и детективы Конан Дойла – мощный ренессансно-просветительский заряд. Зять Бронштейна, Корней Иванович Чуковский, как хорошо всем известно, сам человек энциклопедических знаний, восклицал: «Если б вся наша цивилизация погибла – Бронштейн один собственными силами мог бы восстановить энциклопедию от А до Я». Матвея Бронштейна можно без всяких сомнений ставить в один ряд с Леонардо да Винчи, Галилео Галилеем и Рене Декартом. Добавим только, что в отличие от своих предшественников ему пришлось переварить знания еще трех веков.
Не может не вызывать восхищенного изумления, к примеру, с каким знанием самых прозаичных деталей рафинированный физик-теоретик описывает «горелку Бунзена» и опыты самого Роберта Бунзена с нею. Не менее удивительна и невероятная широта его профессиональных интересов как физика-теоретика. В качестве иллюстрации приведу названия трех его работ: «К теории общей циркуляции атмосферы», «О проводимости полупроводников в магнитном поле», «Квантование гравитационного поля». Таких людей человечество получает в подарок раз в тысячелетие. Людей, подобных Ландау и Гамову, оно получает раз в столетие.
Бронштейн был арестован в ночь с 5 на 6 июля 1937 года в Киеве в квартире его родителей и этапирован в Ленинград. Суд над Бронштейном состоялся 18 февраля 1938 года. Его дело рассматривала выездная сессия Военной коллегии Верховного суда. Заседание длилось 20 минут. Он был обвинен в «активном участии в контрреволюционной фашистской террористической организации» и приговорен к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего личного имущества. Решение суда исполнили в тот же день через 15 минут после оглашения приговора. Все время после ареста жена Бронштейна, Лидия Корнеевна Чуковская, и Корней Иванович Чуковский пытались выяснить его судьбу, но на их многочисленные обращения следовало лаконичное «Сведений не имеем». Наконец Чуковскому и Маршаку удалось добиться приема у А.Я. Вышинского и В.В. Ульриха. Те любезно приняли писателей, каждый из них обещал ознакомиться с делом Бронштейна. Через некоторое время они сообщили, что ничем помочь не могут.
Но что-то «закоротило» в божьих небесах и они спустили Матвея Петровича Бронштейна на русскую землю, когда из всех ее щелей на свет выползли нетопыри и упыри, разбуженные русской революцией, и создали чудовищную советскую сказку. И если воинственного Архимеда убил варвар-воин, то ангелоподобного Матвея Бронштейна уволокли и растерзали вурдалаки звериного XX века под одобрительный и не очень гул собственного народа. «Народ, который не умеет чтить своих поэтов, заслуживает... Да ничего он не заслуживает», – отмечал Осип Мандельштам в заметке «Выпад». Мы можем продолжить мысль поэта: а народ, на глазах которого уничтожают таких его сыновей, как Матвей Петрович Бронштейн, тем более.
Новосибирск
