Сможет ли человек договориться с технической реальностью

Беспилотные автомобили становятся реальностью, данной нам в ощущениях. Фото Reuters

У немецкого философа, психолога и психиатра Карла Ясперса есть такая мысль: человек становится одним из видов сырья, подлежащего обработке, и не может уже освободиться от власти созданной им техники. Сегодня человек не пользуется технологиями, он живет ими.

Предметы, наделенные страстью

Действительно, пульт дистанционного управления (например, TV-пульт) – это, по сути, расширение рук человека; флеш-накопители – расширение такой важной когнитивной функции, как память; системы беспроводного подключения к Интернету, Wi-Fi, – расширение всей нервной системы человека; сотовый телефон – сублимация сомы, телесности как таковой.

Скажем, еще в начале 2000-х специалисты из японской компании Whisper Finger всерьез предлагали проект мобильного телефона, «элементной базой» которого было само тело. Принцип таков: усилитель преобразует голос человека в колебания, которые передаются по костям прямо к одному из пальцев руки. Если вставить этот палец в ухо, то вышеупомянутые колебания мы услышим как обыкновенный человеческий голос.

Человек сам строит техносферу (вторую природу), но одновременно попадает и в зависимость от нее. Поиски оптимальной линии поведения человечества в этих условиях – задача более чем насущная. С конца 1980-х годов французский историк науки и социолог Бруно Латур вместе с коллегами разрабатывает акторно-сетевую теорию в социологии (АСТ-теория). Главный его посыл – принципиальное уравнивание в правах всех агентов (акторов), участвующих в коммуникации: люди, звери, микробы, элементарные частицы, живая и неживая природа, любые технические артефакты (так называемый принцип обобщенной симметрии).

«АСТ… стремится описать природу общества, – настаивает Латур. – Но сделать это – значит не ограничивать себя только индивидуальными человеческими акторами, а распространить слово «актор» (или актант) на нечеловеческие, неиндивидуальные сущности… «Актор» в АСТ – это то, что действует самостоятельно или чье действие обусловлено другими. Это понимание не предполагает с необходимостью ни человеческих индивидуальных акторов с их особой мотивацией, ни людей в целом. Актант может быть буквально чем угодно при условии, что он точно выступает источником действия». Очевидно, что под это латуровское определение акторов подпадает буквально весь окружащий человека мир – и природный, и техногенный, и даже семиотический.

О нечто похожем писал в середине нулевых и соотечественник Латура – философ Жан Бодрийяр: «Я почувствовал, что предмет, по сути, наделен страстью, или он по крайней мере может иметь собственную жизнь и выходить из состояния пассивности используемой вещи, обретая своеобразную автономию и, не исключено, способность мстить убежденному в своем всесилии субъекту за попытку его порабощения. Мир предметов всегда рассматривался как инертная и немая вселенная, которая находится в нашем распоряжении, поскольку мы ее производим. Но я понял: предметам есть что нам сказать, и они говорят это, покидая сферу их использования».

Проблема эта отнюдь не надумана и представляет не только чисто философский интерес.

По мнению доктора технических наук, профессора Московского энергетического института Бориса Кудрина, «вокруг нас фактически существует только техносфера: даже в Антарктиде содержание тяжелых металлов уже превышает в несколько раз норму». Профессор Борис Кудрин – идеолог новой научной дисциплины – технетики. «Фундаментальные законы технической реальности как раз и изучает технетика», – подчеркивает он. Согласно основополагающим положениям технетики, жизнь техносферы можно представить в терминах биологии: генотип, фенотип и т.п. Таким образом, можно говорить о новом понятии – «техноценоз». То есть речь можно вести о социологии технетических объектов.

Четырехколесный интеллект

Очень наглядный пример, иллюстрирующий сказанное, – развитие автомобилизма на планете. В 1895 году в США было 4 автомобиля; в 2010-м, по оценке Мирового банка, количество автомашин на Земле достигло 1 млрд. Ежегодно жители Соединенных Штатов проезжают более 5 трлн км по скоростным магистралям. По некоторым оценкам, стоимость всей транспортной инфраструктуры США в середине нулевых составила около 2 трлн долл., или более 13% от стоимости всех производственных активов страны.

Существует иллюзия, что человек творит техносферу – в данном случае автосферу, – следуя своим прагматическим целям. «Увы, нет, – подчеркнул в беседе с «НГ» Борис Кудрин. – Техническая реальность диктует нам способ нашего поведения. Появление автомобилей вызвало необходимость строительства подземных переходов и магистральных развязок, полностью изменило топографию городов. Например, так появились тротуары в городах. В Германии принят закон, запрещающий женщинам в обуви на шпильках управлять автомобилем – только в обуви без каблука. Во многих странах мира запрещено пользоваться мобильными телефонами за рулем.  Получается, что «инстинкты» автомобилей диктуют поведение человеческому обществу, изменяют человеческие инстинкты».

Другими словами, человек уже не замечет, что действует по законам техносферы. Вот один из самых свежих примеров.

Согласно докладу американского Национального совета по технике безопасности (National Safety Council, NSC), в 2017 году дорожно-транспортные происшествия (ДТП) унесли жизни 40 тыс. американцев, что лишь на 1% меньше уровня смертности на дорогах в 2016 году. Количество смертей превышает 40 тыс. уже второй год подряд. Кроме того, в прошлом году 4,57 млн человек серьезно пострадали в результате аварий, что обошлось экономике США в 414 млрд долл.

Но самое поразительное – с 2006 по 2016 год число смертей на американских дорогах снижалось. Обратная тенденция наблюдается лишь в последние два года, и значительную роль в этом играют… электронные устройства, отвлекающие водителей, полагают эксперты.

Число смертей в ДТП не сокращается, несмотря на повышение безопасности новых автомобилей. Портал WardsAuto.com сообщает, что более 20% из 17,5 млн произведенных в 2017 году машин были оборудованы так называемыми передовыми системами помощи водителю (Advanced Driver Assistance System, ADAS – круиз-контроль, система удержания в пределах полосы, автономная система экстренного торможения). Однако отвлечение водителя на телефон или навигатор снижает эффективность этих технологий. В исследовании Университета Карнеги–Меллона (2008) отмечается, что использование мобильных телефонов снижает связанную с вождением мозговую активность на 37%.

Интерфакс приводит мнение исследователей Университета Юты: навигаторы, MP3-плееры, радио и мобильные устройства, встроенные в приборную доску автомобиля, – ключевые раздражители внимания. А согласно исследованию Американской автомобильной ассоциации и НКО Traffic Safety, голосовой набор и ввод информации через сенсорный экран отвлекает водителя в среднем на 24 секунды. Этого времени вполне достаточно, чтобы возник риск аварии. В то же время программирование навигатора в пути занимает целых 40 секунд. Губернатор штата Нью-Йорк Эндрю Куомо успокаивает: технология, позволяющая полиции выявлять использование водителями телефона за рулем, уже проходит испытания.

Любопытно, чем ответит на это техническая реальность? А в том, что она ответит, – сомнений нет.

Спор углерода с кремнием

Так, в конце февраля 2018 года компания Ford опубликовала свой шестой по счету ежегодный отчет, в котором проанализировала ключевые тренды потребительских настроений и поведения и составила прогноз на 2018 год. Как отметили составители отчета, один из важных трендов наступающего года – растущее влияние технологий. «Виртуальная реальность, искусственный интеллект (ИИ), автономные автомобили и роботы ожидают нас не в гипотетическом будущем, они уже проникают в нашу повседневную жизнь, – подчеркивается в официальном пресс-релизе компании. – Если появление отдельных «умных» устройств и технологий, способных облегчить отдельные аспекты жизни, в целом оценивается людьми позитивно, то создания искусственного разума участники исследования ожидают скорее с тревогой. Так, 61% взрослого населения Земли с надеждой ожидают появления автономных автомобилей на дорогах…»

«Мы должны предвидеть воздействия технического нововведения на социальную, культурную и психологическую среду, – справедливо замечал социолог и визионер Алвин Тоффлер еще в 1970 году. – Широко распространено убеждение, что автомобиль изменил лицо наших городов, потеснил домовладение и систему розничной торговли, изменил сексуальные традиции и ослабил семейные связи. На Среднем Западе быстрому распространению транзисторных радиоприемников приписывается связь с усилением арабского национализма. Контрацептивы, компьютеры, космические достижения, как и изобретение и распространение таких «мягких» технологий, как системный анализ, – все несут в себе значительные социальные изменения».

В данном случае классик футурологии попал в точку. Согласно все тому же отчету Ford’а с утверждением о том, что ИИ (на базе которого в том числе создаются автономные автомобили) принесет больше вреда, чем пользы, согласились 52% респондентов. Наибольшую тревогу появление искусственного интеллекта вызывает у жителей Индии, Ближнего Востока (по 61%) и Великобритании (56%), мнения американцев, канадцев, австралийцев и бразильцев разделились поровну, а меньше всего ИИ опасаются китайцы – с утверждением о его вреде для человечества согласны лишь 28%.

Китайцев много, им позволительна такая технофилия. Но и в России техническая реальность медленно, но верно «продвигает» свои интересы. (Кстати, не случайно уже с десяток лет мировое экспертное сообщество обсуждает возможность и необходимость создания «парламента вещей».) По оценкам J’son & Partners Consulting, объем российского рынка услуг и решений межмашинных коммуникаций (M2M) и «интернета вещей» (IoT) по итогам 2017 года превысил 60 млрд руб. Ожидается, что к 2022 году его объем достигнет почти 90 млрд руб., а структура претерпит значительные изменения. Так, доля услуг передачи данных и проприетарных, то есть являющихся частной собственностью, аппаратно-программных комплексов снизится с более чем 70% в настоящее время до 40%, а доля облачных сервисов вырастет почти в пять раз.

Образно говоря, техносфера цветет и пахнет за счет эксплуатации человеческого ресурса. Недаром американский философ и культуролог Михаил Эпштейн прогнозирует, что «постепенно и современный человек будет передвигаться в область экологического внимания и заботы, поскольку «современность» будет осознаваться как техно-социальная среда, из которой человеческая телесность и индивидуальность выпадает «в осадок», как рудимент давней стадии развития разума – «полудикой», промежуточной между природой и культурой, полуестественной-полуискусственной».

Эпштейн даже предполагает возникновение нового научного направления: «Гуманология изучает человека как часть техносферы, которая создается людьми, но постепенно подчиняет и растворяет их в себе. Человек предстает как создатель не только культурной среды, но и самодействующих форм разума, в ряд которых он сам становится – создатель среди своих созданий. Если антропология изучает специфические признаки человека среди других живых существ (животных и особенно высших приматов – гоминидов), то гуманология изучает его специфические признаки среди мыслящих существ, умных машин и техноорганизмов (муже- и женоподобных – гуманоидов, андроидов, гиноидов)».

Естественный вопрос – что дальше? Вариантов, гипотез, сценариев, прогнозов – более чем достаточно. Например, такой. Вид Homo sapiens появился на нашей планете, – кстати, насколько она «наша», в свете всего вышесказанного тоже еще вопрос, – только для того, чтобы создать кремниевые формы жизни, которым не будут страшны жесткие условия открытого космоса, и они уже сами начнут экспансию за пределы тонкой пленочки земной биосферы.