Последнее интервью легендарного ученого Бориса Патона

Борис Патон: «Наука имеет достаточный природный потенциал самоорганизации, чтобы адекватно реагировать на изменения в ее социально-экономической востребованности».  Фото Юрия Батурина

Когда в июле президент Национальной академии наук Украины Борис Патон принял решение не баллотироваться на предстоящих осенью 2020 года выборах главы академии (оставляя за собой должность директора Института электросварки им. Е.О. Патона НАНУ), Борис Малицкий – директор Института исследований научно-технического потенциала и истории науки им. Г.М. Доброва НАН Украины, учредитель международного журнала «Наука и науковедение» (Киев, Украина), и Александр Попович – главный редактор журнала, взяли у него интервью. Никто не предполагал, что интервью будет последним в жизни замечательного человека и выдающегося ученого. Пока журнал готовился к печати, Бориса Евгеньевича не стало. Он умер 19 августа в Киеве. 28 ноября ему исполнилось бы 102 года…

Б.Е. Патон считал за честь быть академиком Российской академии наук и подчеркивал это. Но более всего он гордился членством в Академии наук СССР, которую оценивал как самую выдающуюся научную организацию в мире. После распада Советского Союза Борис Патон инициировал создание Международной ассоциации академий наук, четверть века ее возглавлял, поддерживая сотрудничество и научное общение бывших составляющих АН СССР. С уходом Б.Е. Патона исчезает последнее средоточие их связей, крепившееся его личностью. Завершается эпоха.

Журнальный цикл долгий. И нынешняя публикация на русском языке – первая. Предлагаемое с разрешения редакции «Наука и науковедение» в некотором сокращении интервью приобретает особое значение своего рода завещания, его последнего обращения ко всем нам. Именно так читается программа неотложных действий, сформулированная Б.Е. Патоном в восьми пунктах. Мысли самого опытного организатора науки сегодня актуальны не только для Украины, но и для России, а также для всех молодых государств, переживающих стадию своего становления.

Юрий Батурин, член-корреспондент РАН

– Борис Евгеньевич, вы 58 лет возглавляете нашу академию. Не только по времени, но и по социально-экономическим и политическим изменениям в Украине – не одну, а несколько исторических эпох, каждая из которых была порой и больших свершений, и великих испытаний, и сложных вызовов. Что помогало вам в любых условиях добиваться выполнения академией своей главной задачи – оставаться, как писал В.И. Вернадский, сообществом ученых, ставящих на первое место исследования истины, точное знание, исследовательскую работу, стремление к чистому знанию?

– Действительно, эти 58 лет, как и вся история академии, были временем и больших достижений, и больших испытаний. Отличались только вызовы, которые вставали перед государством. Когда меня впервые избрали президентом тогда еще Академии наук УССР, я поставил цель сделать связи между наукой и производством максимально тесными. Это и был мой главный императив. Опираясь на него, предложил коллегам там, где это целесообразно, создавать и внедрять разработки по схеме «научный институт – конструкторское бюро – опытное производство». Это позволяло не только доводить научный результат до высокой готовности для внедрения его в производство, но и давало возможность привлечь дополнительные средства на научные исследования от производственных структур, заинтересованных в наших разработках. B 60-е годы начался так называемый период относительной стабилизации поддержки науки после периода бурного наращивания ее финансирования. Но наша академия зарабатывала за счет заинтересованных заказчиков больше, чем ей выделялось из государственного бюджета. Это позволяло развивать институты, строить для них новые помещения, закупать оборудование и т.п. Так называемая относительная стабилизация нас обошла.

В общем, был спрос на результаты науки, хотя далеко не все ее выводы должным образом воспринимались. Например, наши ученые спрогнозировали негативные последствия масштабной осушительной и оросительной мелиорации, интенсивной химизации сельского хозяйства и строительства печально известной Чернобыльской атомной электростанции. Но к этому не прислушались. Однако, когда реализуется худший прогноз, ученые не могут сказать: «Мы же предупреждали», просто развернуться и уйти, оставить людей наедине с их горем. Авария была комплексным вызовом, и академия активно включилась в ликвидацию ее последствий, которая продолжается до сих пор.

Спрос зависит от состояния экономики. Начался кризис – спрос на научные разработки упал. Когда Украина стала независимой, академия сделала все, что могла, чтобы перестроиться под новые реалии. Скажем, в условиях разрыва экономических связей между бывшими советскими республиками и упадка отраслевой науки, которая, к сожалению, так и не вышла из комы, именно НАН Украины взяла на себя сопровождение базовых отраслей национальной экономики. Было восстановлено или начато много направлений социогуманитарных исследований, основаны соответствующие структурные подразделения или даже целые научные учреждения, которые в советское время находились в опале, но были крайне важными для становления молодого Украинского государства. Нельзя было опускать руки и ждать, пока кто-то решит наши проблемы. 

– Значит, вы не склонны соглашаться с теми, кто предрекает крах и упадок всего, что есть и происходит?

– Да, несмотря на доминирование пессимистических предсказаний в сегодняшней экспертной и медийной среде, усилившееся в условиях коронавирусной пандемии, мой жизненный опыт дает основание для более положительной оценки. После пандемии Украина, как, наверное, и весь мир, изменится. Она возмужает, а мы правильнее поймем и оценим угрозы и свои возможности, на которые до сих пор не обращали внимания. Уверен, что так будет, но для этого Украине вновь потребуется сильная собственная наука, свои талантливые ученые, инженеры, высококвалифицированные специалисты, которые неоднократно доказывали свою способность производить и внедрять во все сферы жизни новые знания, технологии, производственные и управленческие новации.

Мы многое потеряли. Особенно заметными выглядят потери, если сравнивать их с мировыми показателями. Украина едва ли не единственная в мире большая страна, где за последние 30 лет произошло сокращение ресурсов научной системы до уровня слаборазвитых стран, хотя в начале 90-х годов и по численности исследователей, и по уровню наукоемкости ВВП она входила в круг наиболее развитых европейских стран, в том числе была одним из признанных мировых космических лидеров.

Нужно, чтобы наши политики четко понимали, что в современном конкурентном мире ни одна страна не способна добиться успехов в социально-экономическом развитии, сохранить свой статус ведущей (тем более космической) державы, если ученых-исследователей в ней становится гораздо меньше, чем госслужащих, работников правоохранительных органов, служителей религиозных культов, если в поддержку отечественной науки вкладываются средства, объем которых (по уровню наукоемкости ВВП) на порядок меньше, чем среднемировой показатель. К сожалению, тенденция к сокращению ресурсов отечественной науки и бессмысленного вытеснения ее на обочину государственных приоритетов продолжается.

Деинтеллектуализация страны сопровождается детехнологизацией и деиндустриализацией, которые имеют своим следствием колоссальные экономические и социальные потери. Эти катастрофические для Украины явления требуют объективных объяснений. Одно из них, по моему мнению, заключается в том, что реформы, направленные на превращение Украины в самостоятельное, независимое, демократическое, социальное, инновационное государство, происходили без глубоких научных обоснований.

Реформация страны происходит одновременно с созданием государства – это очень сложный и слабо предсказуемый процесс. Поэтому он требует научного осмысления и постоянного научного мониторинга. Недопустимо проводить любые реформы социально-экономической и политической жизни, уничтожая свою науку – главный источник экономического развития, социального прогресса и национальной безопасности.

К сожалению, органы власти слабо прислушиваются к советам отечественных ученых. Их рекомендации и предложения политическими и государственными деятелями почти не использовались, зато преимущества в принятии реформаторских решений предоставлялись западным зарубежным экспертам, компетентность которых (а порой и объективность) нередко вызывает сомнение.

– Обидно, что в сегодняшней власти бытует мнение о неспособности отечественной науки положительно влиять на состояние экономического развития страны. Науку постоянно пытаются реформировать, определяют надуманные правила оценки результатов деятельности ученых, устанавливают оторванные от здравого смысла требования к подготовке научных кадров и т.д. Как вы воспринимаете этот разгул бюрократии?

– Да, последствия бюрократического вмешательства в жизнь научного сообщества крайне негативны. Я знаю исследования вашего института, которые показывают, насколько далеко уже зашла наша страна в деградации кадрового потенциала своей науки, и доказывают, что нужны экстраординарные усилия государства для того, чтобы хотя бы прекратить его катастрофическое уменьшение, причем промедление приведет к необходимости вложения значительно больших средств.

За годы независимости на государственном уровне было немало политических заявлений о признании решающей роли науки, технологий и инноваций в развитии новой страны и необходимости обеспечения их приоритетной государственной поддержки. К большому сожалению, все оставалось на уровне бумажных пожеланий, а в реальности осуществлялась политика «выживания науки», а не ее развития, ее финансирование происходило по остаточному принципу, что закономерно приводило к разрушению этого важного стратегического источника развития страны. Крайне негативную роль здесь сыграло то, что право определения приоритетов при распределении средств взяли на себя люди, неспособные к стратегическому мышлению. Вопреки Конституции, в которой между органами власти четко распределены функции формирования государственной политики и ее выполнения, исполнительные органы власти постепенно забирали себе также и функции формирования государственной политики. Например, на сайте Министерства образования и науки Украины так и провозглашается: «Главной функцией МОН является формирование и реализация государственной политики в сфере образования и науки», то есть даже не участие, не подготовка предложений, а непосредственно формирование государственной политики. Руководство министерства искренне убеждено, что имеет возможность по своему усмотрению определять и направления этой политики, и уровень государственной ответственности за развитие науки, хотя не имеет для этого ни конституционных полномочий, ни надлежащей компетентности. Также Министерство финансов Украины гордо провозглашает, что оно представляет собой «центральный орган исполнительной власти Украины, который формирует и реализует государственную финансовую и бюджетную политику». И так оно на самом деле и есть, хотя аппарат этого министерства традиционно, еще с советских времен, никогда не отличался заметной инновационной культурой, многие из его работников прямодушно полагали, что именно на науке можно наиболее безболезненно экономить.

Посмотрим на профильный для нас закон Украины, который в течение периода его действия 44 раза подвергался «изменениям и дополнениям». Первый, принятый еще в 1991 году закон назывался «Об основах государственной политики в сфере научной и научно-технической деятельности» и содержал широкий спектр средств реализации государственной ответственности за поддержку этой сферы. Но по настоянию министерств был переименован в закон Украины «О научной и научно-технической деятельности», то есть в закон о внутреннем регулировании науки как одной из рядовых отраслей, хотя по своему содержанию и социальной роли наука является надотраслевой сферой деятельности.

Изменилось не только название – из разработанного специалистами проекта закона было «в процессе согласования» изъято почти все, что могло бы указывать на политическую ответственность органов государственной власти за выполнение предусмотренных в нем законодательных норм и за развитие научной и научно-технологической сферы в целом.

Борис Патон: «К большому сожалению, все оставалось на уровне бумажных пожеланий, а в реальности осуществлялась политика выживания науки, а не ее развития». Фото Юрия Батурина

– Но большинство наших политиков заявляют, что они истинные патриоты и добиваются процветания своего государства. Некоторые из них утверждают, что можно добиться процветания, более активно поддерживая и развивая сельское хозяйство, другие считают, что это можно сделать за счет металлургии.

– То, что существует устойчивая вера многих политиков и государственных деятелей, будто можно и без сильной науки, опираясь только на наши базовые отрасли, достичь успехов в социально-экономическом развитии страны, на мой взгляд, не менее серьезное препятствие для обеспечения реального процветания. Аграрный сектор, который сегодня многими в Украине считается локомотивом экономического развития, на самом деле не способен обеспечить серьезное влияние на уровень ВВП. Что касается другой базовой отрасли – металлургии, то при сохранении существующего низкого уровня использования ее продукции внутри страны, в отечественной промышленности, эффективность воздействия этой отрасли на экономику и финансы будет оставаться крайне низкой.

– Но активное развитие у нас приобретает такая высокотехнологическая отрасль, как информационно-коммуникационные технологии. Как вы считаете, могут ли они стать локомотивом инновационного развития украинской экономики?

– Действительно, из высокотехнологичных отраслей в Украине наиболее активно растут информационные технологии, по масштабу занятости уже приближаясь к металлургической. Украина, будучи одним из мировых лидеров по подготовке высококвалифицированных специалистов – «айтишников», закономерно могла бы рассчитывать на значительно больший вклад в ВВП от IT-отрасли, в том числе из-за ее более высокой естественной экономической состоятельности. Однако этого, к сожалению, не происходит. Причина в том, что деятельность «айтишников» мало востребована отечественной экономикой вследствие своей технологической отсталости. В этой сфере сконцентрировались интеллектуалы, молодые таланты, которые при слабой востребованности их труда в Украине ориентируются на зарубежного заказчика, часто в обход бюджета Украины. Это не только материальные потери, но и интеллектуальные.

– Что, на ваш взгляд, надо было бы сделать, чтобы задействовать имеющиеся возможности для реального перехода на инновационный путь развития?

– Из всего сказанного можно сделать ключевой вывод: нужна смена концептуальных основ, которые по-новому определят роль и функции государства в создании эффективной инновационно ориентированной экономики. Необходимо осуществить комплекс неотложных мероприятий, базовыми из которых считаю следующие:

1. Приведение в соответствие с Конституцией законодательных нормативных актов относительно задач и обязанностей органов исполнительной власти в сфере их отраслевой ответственности, имея в виду, что они могут лишь подавать президенту Украины или Верховной раде Украины свои предложения по формированию государственной политики, а не определять ее непосредственно. Исполнительные органы должны быть полностью сосредоточены на обеспечении реализации государственной политики.

2. Разработка и принятие закона Украины «Об основах государственной политики в сфере научной, научно-технической и инновационной деятельности», который четко определил бы стратегию государства по обеспечению именно инновационного развития экономики, ответственность всех органов государственной власти за ее реализацию, роль и место науки, в том числе Национальной академии наук Украины, в осуществлении такого курса. Необходимо также предусмотреть широкий спектр механизмов стимулирования бизнеса к инновационной деятельности и конструктивного взаимодействия с наукой.

3. Формирование правительственных программ на основе стратегических государственных задач – обеспечение эффективных средств государственного влияния на возрождение Украины как высокотехнологичной, космической державы. Необходимость нормативного оформления такого решения подтверждается, в частности, слабой концептуальной базой подготовки правительственных программ, соответствующих постановлений и нормативных актов, в которых традиционно отсутствует четко сформулированная государственная позиция относительно использования науки, технологий и инноваций в качестве ключевого источника развития страны.

4. Учитывая опыт развитых стран мира, целесообразно ввести должность советника президента Украины по вопросам науки и технологий. Кстати, такой шаг в свое время был сделан президентом США в системе антикризисных средств по преодолению экономической рецессии. Одним из первых советников стал выдающийся ученый украинского происхождения Г.Б. Кистяковский.

5. Советник президента Украины должен возглавить совет, в состав которого вошли бы авторитетные ученые и представители высокотехнологичных, наукоемких отраслей, в том числе оборонной науки и промышленности. Эта общественная организация могла бы существенно улучшить информирование главы государства о состоянии дел в этой сфере, помочь ему в определении стратегических целей научного-технологического и инновационного развития, выборе путей их достижения на уровне государства и регионов и грамотном, аргументированном отстаивании их выполнения органами исполнительной власти.

6. Что касается нынешнего Национального совета по вопросам развития науки и технологий, который возглавляет премьер-министр Украины, то его целесообразно переформатировать в координационный орган кабинета министров Украины по вопросам инновационного развития.

7. Для обеспечения целенаправленной координации инновационной политики всеми без исключения исполнительными органами государственного управления должен быть создан возглавляемый вице-премьером надотраслевой орган исполнительной власти, например, Комитет промышленных исследований, технологий и инновационного развития. Попытки организовать такого рода структуру в Украине уже предпринимались, но ей не предоставлялось необходимых для этого полномочий и возможностей, поэтому бюрократическая система легко отторгала их. Чтобы избежать этого, под эгидой такого комитета должен действовать мощный (1,5–2 млрд долл.) украинский фонд перспективных исследований, разработок высокотехнологичной продукции, товаров военного, специального и двойного назначения.

8. Изменение концептуальных основ в сфере формирования и реализации государственной научно-технологической и инновационной политики, наращивание тех функций органов государственной власти, которые непосредственно касаются стратегического планирования развития страны на инновационной высокотехнологичной основе, является необходимым условием преодоления системного кризиса, возникшего в результате проведения в стране реформ без их надлежащего научного обоснования.

– В ваших предложениях речь почти не идет собственно о науке, о том, как ее надо поддерживать и развивать, реформировать.

– Поддерживать, конечно, надо – хотя бы в той мере, как предусмотрено законом. Наука имеет достаточный природный потенциал самоорганизации, чтобы адекватно реагировать на изменения в ее социально-экономической востребованности, приоритетности в государственной политике и в общественном признании ее значимости. Но хочу обратить внимание на то, что современная наука, даже фундаментальная, в основном не развивается сама по себе. Будучи важным и эффективным источником экономического и социального развития, она одновременно получает мощный импульс со стороны экономики для собственного развития, тематически, качественно и количественно адаптируется к внешним вызовам. Собственно, такая логика связи между наукой и экономикой умело используется дальновидной властью путем создания так называемой тройной спирали: наука – бизнес – власть. Причем власть должна взять на себя ответственность за поддержку и согласование действий всех звеньев инновационного цикла на всем докоммерческом этапе.

К сожалению, в Украине, несмотря на исторический опыт, до сих пор не удалось возродить тройную спираль. В этом одна из важнейших причин и уничтожения отраслевой науки, и потерь научного потенциала страны в целом, и кризисных явлений в экономике. Наша наука находится в очень тяжелом финансовом и материально-техническом положении, профессия исследователя потеряла привлекательность, талантливая молодежь, которая должна достойно заменить старшее поколение ученых, выбирает другие страны, где такая важная профессия более востребована обществом, чем в Украине.

Науке нужна не реформа ради реформы, как предпочитают некоторые государственные чиновники, а коренное изменение условий по ее поддержке и полноценного использования в обществе в ее современном назначении как важнейшего ресурса роста экономики, обеспечения социального подъема, государственного суверенитета и национальной безопасности.

– Борис Евгеньевич, вскоре Общим собранием НАН Украины будет избран новый президент Академии и новый состав ее президиума. Мы знаем, что вы не выставляли свою кандидатуру на выборах президента. Но хотелось бы услышать от вас хотя бы несколько слов по этому поводу.

– Да, я решил уйти с этой должности, передав нелегкую ношу более молодому члену нашей академии. Хотя специфика профессии ученого в том, что он остается ученым до конца своей жизни. Останусь и я – в академии, буду продолжать работать директором института. Кого выберет Общее собрание, я не знаю, но я лично буду голосовать за академика Анатолия Глебовича Загороднего, в лице которого, по моему мнению, наиболее удачно по сравнению с другими кандидатами объединены профессиональные и человеческие качества. Он авторитетный ученый, хорошо знает нашу академию, имеет большой опыт организационной и управленческой работы. Умеет работать с людьми – слушать и слышать их. Для него академическая добропорядочность и добропорядочность в этическом смысле – не пустые слова. Он не из тех, кто с большей радостью смотрят на себя в науке, чем на науку в себе. Я знаю его как человека трудолюбивого, деликатного, скромного и порядочного. И что очень важно, он занимает непоколебимую и принципиальную позицию в защите интересов академии. n

Источник: «Наука и науковедение», 2020, № 3, с. 3–15 (на укр. яз.). Полностью на русском языке интервью будет опубликовано в журнале Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники имени С.И. Вавилова РАН «Социология науки и технологий», 2020, № 4.