Каков мобилизационный резерв российской науки

Значительный вклад в рост миграционных настроений сделали регионы с максимальным кадровым потенциалом в науке: Новосибирская область, Санкт-Петербург, Москва. Фото агентства «Москва»

Специальная военная операция (СВО) Российской Федерации в Украине обнажила антагонистическую поляризацию двух концепций в самоидентификации исследователей: «наука/ученый принадлежит всему миру» и «наука/ученый работает для родины». Развеяны некоторые мифы о прогрессивности мировой науки; СВО умножила запросы на государственную идеологию и целеполагание в научно-технической сфере, эффективное управление.

После объявления первой волны частичной мобилизации и интенсификации работы оборонной промышленности возникают вопросы о перспективном режиме функционирования и развития гражданских отраслей, включая научную сферу.

Спустя два месяца после начала СВО был проведен опрос российских ученых, целью которого явилась оценка пассионарности исследователей в решающий период развития государства, их готовности работать в новых, возможно мобилизационных, условиях. В онлайн-опросе приняло участие более 4100 человек из 76 регионов России, представляющих разные научные направления и учреждения. Организаторами и партнерами проекта выступили Институт психологии РАН и социологическая служба «Решающий голос». По итогам исследования был подготовлен доклад «Научная политика России – 2022: профессия не дороже родины». Остановимся на наиболее значимых результатах.

Таблица 1. Ответы на вопрос «В связи со специальной  военной операцией РФ в Украине оцените изменение  ваших миграционных настроений».

Начало СВО и ее ожидаемые последствия стали новыми факторами для отдельной части научного сообщества, ускоряющими принятие и реализацию решений об отъезде из страны. Дополнительно поспешность решений колеблющихся респондентов стали подстегивать открытые официальные приглашения от недружественных Российской Федерации иностранных государств.

Полученные ответы на вопрос об изменении миграционных настроений исследователей позволили установить не только их рост, но и снижение (таблица 1).

Отмечается усиление миграционных настроений (31,6% респондентов – «разогретые мигранты») над их затуханием (8% респондентов – «остывшие мигранты»). Ядро респондентов, миграционные настроения которых не подвержены влиянию СВО («стабильные»), составило 57%.

Возрастной фактор явился существенным для «разогретых мигрантов»: среди молодежи до 39 лет – 51% и среди исследователей 40–49 лет – 31,3%.

Таблица 2. Ответы на вопрос: «По Вашему мнению, в условиях противостояния России и недружественных иностранных государств является ли допустимым для российских исследователей и их коллективов начинать (продолжать) научное взаимодействие с исследователями и их коллективами из недружественных иностранных государств в области гражданской науки?»

И все же начало СВО дало терапевтический эффект, когда полностью или частично удалось «подлечить» ряд потенциальных мигрантов, приблизив их к своим корням. Судя по ответам, торможение миграционных настроений почти в одинаковой степени (в половине случаев) обеспечивают два фактора: русофобия в иностранных государствах и ожидания позитивных перемен в российской науке.

В зарубежных странах российская наука в одностороннем порядке объявлена враждебной. На этом фоне парадоксально выглядит позиция респондентов в ответе на вопрос «Является ли допустимым начинать (продолжать) научное взаимодействие с исследователями и их коллективами из недружественных иностранных государств» (таблица 2).

Выглядит странно, но на личном уровне у российских исследователей в высокой степени сохраняется открытость к сотрудничеству, хотя и обусловленная разными интересами. Отметим, что открытость можно позволить себе только с позиции милостивого победителя в разрешившемся противостоянии, но никак не в начале этой борьбы. Представляется, что 30-летний налет космополитизма размыл идентификацию «свой-чужой», и она по инерции пока не может восстановиться даже в период военных действий, когда против Российской Федерации применяются силы и средства недружественных государств.

Таблица 3. Ответы на вопрос «Как вы считаете, необходимо ли переводить науку Российской Федерации в мобилизационный режим функционирования?»

В проведенном опросе под мобилизационным режимом функционирования науки понималось такое управление научно-техническим потенциалом и распределение ресурсов, при которых форсированным образом должны решаться первостепенные научные, научно-технические задачи государственного значения, в том числе в целях ускоренного импортозамещения технологий и техники.

На прямой вопрос о необходимости перевода российской науки в мобилизационный режим 51,5% опрошенных исследователей ответили положительно, но разошлись во мнении о срочности такого перехода (таблица 3).

Одна треть респондентов не увидела необходимости в мобилизации. При этом наибольшими антимобилизационными настроениями отличились «разогретые мигранты» (49,1%), а наименьшими – «остывшие мигранты» (15,9%).

Сторонники и противники мобилизации науки имеют определенный образ будущего в результате ее наступления (таблица 4).

Так, 45,7% респондентов ожидают преимущественно директивную постановку задач перед наукой, а 42,2% респондентов – сокращение инициативных исследований.

Таблица 4. Ответы на вопрос: «Чего можно ожидать в случае перевода науки на мобилизационный режим в области целеполагания для науки?»

Негативный прогноз в отношении ожидаемой актуальности тематик делают 58% «разогретых мигрантов», 24,4% исследователей со стабильными миграционными настроениями и 26,3% «остывших мигрантов». Полученные результаты подчеркивают искусственность научной тематики большинства «разогретых мигрантов», которая, очевидно, обеспечивалась и за счет бюджетных средств. Позитивного прогноза о росте актуальности собственных тематик придерживается каждый десятый «разогретый мигрант», каждый пятый исследователь со стабильными миграционными настроениями и каждый третий «остывший мигрант».

Полученная информация об ожидаемой актуальности тематик при проведении мобилизации позволяет сделать вывод о размере тематического «балласта» по областям наук. Ненужность своих тематик в разной степени ожидают представители гуманитарных наук (49,7%), естественных наук (41,7%), медицинских наук (34,3%), общественных наук (28%), технических и сельскохозяйственных наук – по 19%. Удивительно, что естественные и медицинские науки, близкие к практическому применению своих результатов, оказались, по мнению самих же респондентов, в значительной степени наполнены «дежурными» работами.

Таким образом, мобилизация науки должна привести к глубокому содержательному переформатированию научной повестки страны. В этом состоит еще один терапевтический эффект СВО.

Таблица 5. Ответы на вопрос: «Готовы ли вы выступить руководителем профильного для вас и значимого для предприятия (отрасли, государства) научного проекта при мобилизационном режиме функционирования науки?»

В кадровом отношении мобилизация науки сформирует запрос на новых лидеров в сфере исследований и разработок. Одной из форм проявления лидерства является готовность выступить руководителем значимого научного проекта (таблица 5).

Исходя из общего числа ответов, полную готовность к руководству проектами выразили почти 14% опрошенных и еще 30% находятся в условном резерве как «скорее готовые». Основные добровольческие силы сосредоточены среди исследователей, остывших к миграции либо придерживающихся стабильных миграционных настроений.

Респондентам, которые «готовы» или «скорее готовы» к руководству проектами в условиях мобилизации, был адресован вопрос о мотивах (таблица 6).

Из мотивов на первый план вышли реализация научного потенциала (67,9%) и личный вклад в борьбу против технологических санкций (50,5%). Последний фактор следует рассматривать как понимание своей миссии, вера в победу и успех. Награды и признание имеют сравнительно низкую востребованность у всех групп респондентов (20,2%).

Судя по ответам «разогретых мигрантов», для них личный вклад в успех противостояния технологическим санкциям в 2 и 2,5 раза менее актуален, чем для исследователей со стабильными миграционными настроениями и «остывших мигрантов» соответственно. Это подчеркивает качественное отличие групп респондентов, когда речь идет о связке личной судьбы и судьбы страны.

Заключительным обращением к исследователям, выразившим готовность руководить научными проектами, стал вопрос об ответственности.

Таблица 6. Ответы на вопрос: «Чем обусловлена Ваша готовность работать в научных проектах при мобилизационном режиме функционирования науки?»

Каждый четвертый исследователь, рассматривающий себя руководителем научного проекта, заявляет о готовности ответить, в том числе свободой, за результаты своей деятельности («готов нести любую ответственность»). Среди «разогретых мигрантов» число таких решительных и ответственных людей структурно в два раза меньше, чем у других групп респондентов (14,3% против 27,3 и 33,9%).

Судя по совокупности ответов, «остывшие мигранты», находящиеся в России, являются наиболее мотивированной и решительной частью мобилизационного ресурса науки, хотя и самой малочисленной. По всей видимости, обман в самых лучших чувствах к мировой науке делает необходимым пересмотр жизненных позиций и становится основой для активной модели поведения, чтобы трудом компенсировать допущенные ошибки. Возможно, с аналогичной ситуацией столкнутся «остывшие мигранты», находящиеся за пределами России и делающие ревизию своих установок.

Ненаучные роты

Не прошло и недели с момента объявления частичной военной мобилизации, как новый президент РАН поспешил сделать заявление об инициативе массово освободить от нее лиц с учеными степенями. До настоящего времени данное предложение пока не получило официальной поддержки. Это означает, что система управления воспринимает остепененные кадры гражданской науки как однородную массу, не занимающуюся реальными делами. Такое восприятие является принципиально неверным.

Действительно, перед гражданской наукой сейчас не поставлено стратегических задач, решение которых автоматически позволило бы предоставить бронь вовлеченным кадрам с ученой степенью или без нее. В системе управления даже не существует постановщика содержательных мобилизационных задач. РАН на себя такую функцию не взяла.

Приняв предложение РАН, освобождению от мобилизации будут подлежать в том числе люди, которые крайне негативно или нелояльно настроены по отношению к проводимому политическому курсу. Это позволит значительной массе «разогретых мигрантов» с учеными степенями оставаться в тылу на своих местах. Без мотивации, неготовые к ответственности, потенциально склонные к саботажу они могут и должны в лучшем случае работать только на третьих ролях. Крайне важно не допустить таких людей к серьезным проектам и принятию решений. Если же такие исследователи, освобожденные от мобилизации, уедут за границу, то они будут работать на недружественные страны. Скорее всего их заставят действовать против России.

Таким образом, чтобы кого-то из науки обоснованно освобождать от военной мобилизации, необходимо провести мобилизацию самой науки, определить цели, состав квалифицированных, мотивированных и ответственных людей, которые станут опорой.