Гормоны счастья

Смеяться желательно каждый день и как можно больше, потому что смех вырабатывает эндорфины – гормоны счастья. Фото РИА Новости

Мужчина может признать, что он неудачник. Женщина в сердцах – что круглая дура. Первый встречный без стеснения скажет, что не разбирается в технике, современной живописи и что у него нет музыкального слуха. И тут же будет всеми прощен. Как будто это прелесть что такое – его несовершенство. Но всем понятно – мало ли чего у кого нет и кто чего не понимает. Живут же. И не очень страдают. Даже как будто гордятся своей откровенностью. А попробуй только сказать, что у них юмора ни на грош – убьют, затопчут, как стадо бизонов. Почему так? Под пыткой человек не признается, что не понимает юмора. Может, дело в том, что юмор – это высший шик ума и блистать хотят все, но не все могут.

Большинство утверждает, что им нравятся люди с юмором, но это маскировка. Мы, дескать, понимаем, не дураки! Мы и поэзию понимаем, и теорию относительности, и классическую музыку, и всякое такое…

Ни в Ветхом, ни в Новом Завете нет ни одной шутки, даже второстепенных персонажей. Это очень правильный выбор авторов. Если на проповеди в ответ на шутку из Писания не отреагируют – это будет фиаско. В цирке, как известно, есть такой прием – скандежка, когда оркестр провоцирует маршевым ритмом аплодисменты, чтобы понятно было – пора хлопать и смеяться.

В метро я встретила одноклассницу, лет 25 не виделись, я ее не узнала даже, а она меня сразу. Привет, говорит, ты, говорит, совсем не изменилась, такая же неказистая. Поговорили, и я  просто так пригласила ее в гости. А она пришла. Заходит, симпатичная такая, с тортом, шуба песцовая, глаза блестят. Говорить абсолютно не о чем. Чай попили, альбом посмотрели, вспомнили приятелей старинных. И все. Темы иссякли. Но она не уходит. Что-то рассказывает про банк, в котором работает, про каких-то сотрудниц, и все так долго, подробно, на одной ноте. Чувствую – засыпаю. И тогда на правах хозяйки стала я развлекать ее на свой манер. Достала книжку и стала ей читать свои любимые штучки, чтобы не было этого грустного ощущения бездарно потерянного времени:

«Жена Виктора Шкловского спрашивала его: «Дружочек, ты когда вернешься сегодня – опять завтра?»

– И что? – спросила она.

– Смешно.

–  Что смешно?

– Как она его спросила, что сегодня он вернется завтра.

– Он что, дома не ночевал?

– Ну, видимо.

– Это неправильно, жена же волнуется.

– Она привыкла. И относится к этому легко и спокойно.

– С ума сойти. Как можно привыкнуть к тому, что мужа ночью нет дома? А может быть, он в морге или в больнице?

– Ну почему сразу такие крайности? Допустим, он в ресторан пошел.

– Один?

– Почему один? С кем-то.

– Нет! Мне так не нравится.

Человек без чувства юмора не наденет майку с прикольным текстом («Готов лететь за еду»). Фото Алексея Павлишака/ТАСС

– Ладно. Допустим, он в карты с друзьями играет.

– Какие карты ночью?

– Преферанс! 

– Ночью спать нужно. Утром  на работу.

– А он на работу не ходил.

– И на работу не ходил? И дома не ночевал? Ужас какой! А на что они жили?

– Дома работал. Книжки хорошие писал.

– Да ты что!

– Пушкин тоже в карты играл.

– Его же убили, ты что, не знаешь?

– Карты – это страсть. Вот мой муж по три дня не приходит.

– У тебя что – муж есть?

– Да! А у тебя?

– Планируется один…

– Хороший?

– Таких не бывает. Есть которые зарабатывают, а есть которые пьют. И вся разница. А что ты делаешь, когда мужа дома нет?

– Я – читаю.

– Ночью?

– И утром тоже.

– А потом?

– Думаю.

– О чем можно думать, когда мужа  дома нет?

– О разном.

– Вот у тебя здоровье, я бы давно с ума сошла.

– Я не могу, у меня собака.

– При чем тут собака?

– С ней гулять нужно.

– А ты ведь так хорошо в школе училась!

Прошло еще два часа, гостья перешла на монологи и обсудила всё. Чужих возлюбленных, диету по Волкову, Акунина, Сечина, Собчак и ее подругу, которая  про вино французское пишет, фотографирует, потом альбомы издает приличным людям назло. 

Когда она, наконец, ушла, я хотела застрелиться. Потом передумала. Взяла книжку Льва Лосева и  открыла на закладке.  «Умерла пожилая преподавательница ленинградского филфака. И на похоронах попросили выступить ее ближайшую подругу. Старушка долго не могла начать от душивших ее слез. Потом прерывающим голосом сказала:  «Любовь Лазаревна была замечательным человеком. Всю свою жизнь она посвятила изучению английских неправильных глаголов…» И тут голос начал крепнуть: «Английские неправильные глаголы можно разделить на следующие три основные категории…»

Смех заглушает боль, потому что вырабатывает эндофрины – гормоны счастья. Если смеяться редко – вырабатывается дефицит счастья. Смеяться желательно каждый день, и как можно больше. Лучше – в хорошей компании. 

P.S. А потом позвонил брат моего мужа. И спросил:

– Это правда, что он не ночует дома?

– Кто? – живо поинтересовалась я.

– Братец!

– С чего ты взял?

– И что в преферанс по ночам  играет? 

– Кто? 

– Скажи. Я с ним поговорю! 

– Зачем?

– Проиграть можно все!

– И черт с ним!

– Шутишь? 

– Нет! Я роман напишу, и мы снова разбогатеем.

– А что, есть договор с издательством?

– Все издательства просят. Очередь образовалась.

– Ну, тогда еще не все так страшно, как я думал. 

– Знаешь, я из Америки себе майку привезла. На ней написано: «Я не полный идиот. Некоторых частей не хватает».

– И ты ее носишь?  

– Конечно!  

– А что люди говорят? 

– Что мне очень идет! 

– А слова? 

– Они по-английски… Хочешь, подарю?

– Не нужно! Слава богу, что не по-русски, а то  подумают.

– Зачем же им про меня думать? Меня нет! 

– Как это?

– Я импровизация чистой воды.

– Бедный мой брат, – тяжело вздохнул он. И положил трубку.