История людоеда

Одна из любимых людоедских картин… Рембрандт. Даная. 1636–1647. Эрмитаж

Людоед готовит человека как салат «Цезарь».

Людоеда часто путают с вампиром и сексуальным маньяком.

Голодные годы – пик его активности.

Он расцвел в ленинградскую блокаду. Тогда он ел всех подряд и не оглядывался на совесть и мораль.

У него в роду не было людоедов. Людоедом его сделала советская власть. Даже не сама советская власть, а ее временные сложности с едой.

К тому же это еще и от нежного отношения к еде. Русские еду называют еще нежнее, чем своих близких родственников или домашних животных.

Мясцо. Курочка. Рыбка. Хлебушек. Котлетка. Кашка. Пельмешки. Салатик. Компотик. Омлетик. Яичко. Молочко. Сметанка. Маслице. Супчик. Чаек. Кофеек. Картошечка. Морковка. Капустка. Яблочко. Грушка. Чесночок. Лучок. Селедочка. Водочка. Квасок. Пивко. Водичка. Огурчик. Помидорчик. Пирожок. Конфетка. Тортик.

И это далеко не все нежные русские названия еды.

Потом это переносится на человеческие органы, которые называются не так нежно, как еда, но тоже все же нежнее их оригинальных названий, и их тоже хочется попробовать.

Людоеды делятся по гендерному признаку: одни едят только мужчин, другие – только женщин. Но иногда у них происходит гендерная рокировка, и тогда те, которые ели мужчин, теперь едят женщин, а те, которые ели женщин, едят только мужчин. Но гендерной гармонии не бывает – людоед одновременно женщин и мужчин не ест.

Он начал с мужчин, потом перешел на женщин, но потом снова вернулся к мужчинам.

Одно время он ел всех подряд, но потом стал есть избирательно – или людей одной национальности, или одной профессии, или одинаковой внешности.

Потом он ел только военных.

Потом только ментов.

Потом только коммунистов.

Потом только тех, кто высокого роста. Выше метра восьмидесяти.

Потом снова всех подряд.

Потом только блондинов.

Он не один. Вокруг есть и другие людоеды. Он не сразу, но их нашел. Они не смогли подружиться. Они стесняются, что они людоеды, но иногда приносят друг другу что-нибудь вкусненькое из своих личных запасов.

Среди людоедов есть разные направления. Есть те, которые только похожи на людоедов, но сами они людей не едят. Они вроде эксгибиционистов и только пугают людей внешним сходством с людоедом.

Другое направление людоедов ест подобия людей. Они едят или куклы, или фигуры людей, которые они сами делают из теста или из пластилина. Или из воска. Для этих людоедов есть даже специальные рестораны, где для них готовят из рыбы, мяса и картофеля жареные или вареные фигуры людей.

Другие людоеды нападают на скульптуры людей и на картины, где изображены люди. Конечно, они культурные вандалы, но все же это лучше, чем есть непосредственно людей.

Больше всего от таких людоедов досталось картинам «Даная» Рембрандта, «Автопортрет с перевязанным ухом и трубкой» Ван Гога и «Иван Грозный и сын его Иван» Репина. Такие людоеды выдают себя именно за вандалов в культуре. Им безопаснее быть культурными вандалами, чем людоедами. За культурный вандализм, если поймают, дают значительно меньше, чем за людоедство.

Почему именно эти картины?

Про картины Ван Гога и Репина понятно. Там уже словно побывал людоед, который у персонажей этих картин что-то надкусил и начал есть, и людоеду, естественно, хочется продолжить и дальше.

Но вот «Даная» Рембрандта все-таки не такая полная и аппетитная, как женщины с картин Рубенса, и чем она может привлечь людоеда, не совсем ясно. Вкусы людоеда пока еще изучены не до конца.

У людоеда нет специалиста по нему, как у сексуального маньяка или вампира. Человечество словно бы стесняется изучать людоеда. Человечество считает, что людоед теперь стал маргиналом и не так широко распространен, как сексуальный маньяк или вампир. Возможно, людоед еще иногда попадается где-нибудь в Африке или Южной Америке, но в Европе его уже практически не осталось.

Человечество ошибается. Людоед есть не только в далеком прошлом, или в сказках, или где-то там в Африке. Да, он мимикрировал, изменился, уже не так опасен, редуцировал до культурного разрушителя или других извращенцев. Но он есть.

Но человечество не готово признать свою ошибку и изучать людоедство, как вампиризм или сексуальные перверсии.

Людоед этим пользуется.

Людоед оттого, что человечество не готово его изучать, получает больше свободы и возможностей для действия.

Есть людоеды, которые пытаются съесть фильмы и мультфильмы, где персонажи – люди. 

Конечно, это прежде всего порнофильмы и японская анимация «хентай». Там много голого тела, которое провоцирует и зовет не только на секс, но и на еду. Но в последнее время что-то поменялось. Людоеда потянуло на российское патриотическое кино со Сталиным и викингами.

Патриоты России должны быть осторожнее. То, что они считают духовной пищей, часто является самой обычной едой для людоеда.

Особенно возбуждает людоедов фильм «Высоцкий». Несколько раз людоеды нападали на экраны кинотеатров, где показывался этот фильм.

Есть целая индустрия еды специально для людоедов. Только потому, что человечество не верит в существование людоедов и не хочет их изучать, оно практически ничего не знает об этой индустрии.

Людоеды едят все, что похоже на людей. Едят куклы и игрушечных солдатиков. Людоеды этим гордятся. Гордятся гуманизмом и политкорректностью – что они изменились и едят не людей, а только их подобия и образы.

Для людоедов делают не только кукол Барби, Кена, силиконовую Долли и оловянных солдатиков. В интернет-магазинах сети «МДЛ» (магазины для людоедов) людоеды могут найти много для них вкусненького: людей из мороженого, людей из шоколада, людей из пшеничной муки и много еще подобий людей.

Я знаю одного людоеда. Это мой знакомый литературный критик. Он долго скрывал, что он – людоед. Но потом это случайно открылось. Я как-то его застал, когда он ел мента из шоколада. Из шоколада такие фигуры не делают. Из шоколада делают зайца, Деда Мороза. А если даже обычному человеку попадется шоколадный мент и обычный человек захочет его съесть, то с таким упоением шоколадного мента есть не будет – кряхтя, урча, причмокивая, сопя, рыгая, визжа от удовольствия и весь перемазавшись в шоколаде.

Он уже не мог скрывать, что он – людоед.

И тогда он признался, что он – людоед.

Людоедом он стал при советской власти от убогости ассортимента советской еды. Там постоянно не хватало чего-то такого солененького – орешков, чипсов, маринованных овощей, копченой рыбки. 

Он почти год ничего не ел. А потом набросился на человека.

Это была однокурсница по Литературному институту. Он откусил у нее немного уха и еще совсем немного указательного пальца. 

Скандал удалось замять. Он все свалил на алкоголь. Откусанные части тела ей пришили в Склифосовском. Объеденная однокурсница его простила и даже потом едва не вышла за него замуж.

Но он понял, что есть людей он не готов. Еще почти год он терпел без еды. Обычную еду он уже есть не мог, а есть людей все еще был не готов.

Но потом он не выдержал и напал на однокурсника по Литературному институту, которому откусил немного носа и щеки. 

И снова ему все сошло с рук. Снова он все свалил на алкоголь, снова объеденного однокурсника восстановили в Склифосовском, и они даже остались друзьями и часто говорили о литературе и ходили вместе на литературные вечера.

Потом он успокоился и стал есть подобия людей. Это тоже была трансгрессия, но все-таки трансгрессия без непосредственного контакта с живым телом.

Сначала он съел куклу Барби.

Потом оловянного солдата наполеоновских войск. Однажды он съел брюнетку, которую слепил из морского ила и водорослей. Потом он ел пожарных и шатенок, которых делал из рисовой муки.

После долгого поиска он наконец нашел свою нишу в людоедстве – шоколад. 

Иногда, конечно, тянет на живое тело из плоти и крови. Но он же – людоед нового поколения! Он не какой-нибудь кровожадный монстр из темных веков человечества с запекшейся кровью на губах и обглоданной человеческой костью под мышкой! Он умеет держать себя в руках и ограничиться фигурой из шоколада.

К тому же профессия литературного критика стимулирует на то, чтобы съесть писателя не только на бумаге, но и вживую тоже. Но и здесь надо уметь держать себя в руках.

От знакомого литературного критика я узнал еще много интересного о жизни людоедов.

Иногда людоеды теряют ориентиры и вместо «Ивана Грозного и сына его Ивана» нападают и начинают есть картины «Чаепитие в Мытищах» Перова и «Купчиху за чаем» Кустодиева. Но это происходит редко. В основном людоеды «свои» картины с другими не путают.

Людоеды, как гомосексуалисты и вампиры, считают себя кастой, глубоко познавшей природу человека. У людоедов есть свои тайные знаки. Если вампиры при первой встрече танцуют, то людоеды нюхают.

Людоеды настроены оптимистично. Они изменились, и к ним тоже должно измениться отношение. Их перестанут бояться и рассказывать о них страшные сказки.

Их станут воспринимать как что-то среднее между гуманными санитарами человеческого леса и представителями невинного хобби вроде филателистов.