Вратарь выходит из ворот

Футбол хорош и прекрасен всегда, а не только на чемпионатах мира. Фото Евгения Лесина

Чемпионат, конечно, уже утомил. Если сидишь дома, то по телевизору весь день футбол. Выйдешь на улицу – болельщики. Всех видов и мастей. В Москве и так то карнавал фестивалей, то фестиваль карнавалов, а теперь еще и мундиаль. Куда, как говорится, литератору податься? Куда бежать? Да не надо никуда бежать. Писатели тоже люди. Писатели любят футбол. Это истинно творческая игра. Драматургия футбольного матча напоминает композицию литературного произведения. Футбол манит писателей непредсказуемостью сюжета, подлинностью эмоций. Матч на стадионе идеально воплощает единство места, времени и действия. Во время игры подчас кипят истинно шекспировские страсти.

Кстати, о Шекспире. Да, Шекспир писал о футболе. Кто бы, как говорится, сомневался. В конце концов даже про русский хоккей (бенди) тоже первым написал Шекспир (в «Ромео и Джульетте»). Но мы сейчас о футболе. Так вот, в «Комедии ошибок» (берем классический перевод Некора из восьмитомника 1958 года) читаем:

Да будто я такой дурак

уж круглый,

Чтобы меня, как мяч,

пинать ногой?

Оттуда гонит он, а вы – туда;

По крайней мере хоть

обшейте кожей!

И в «Короле Лире» (перевод Пастернака):

Освальд. Я не позволю бить себя, милорд!

Кент. А подбить тебя ногой, как мяч, можно? (Сбивает его с ног.)

В английском оригинале, конечно, присутствует слово «football», которого в русском переводе нет, но и так все ясно. Так что шекспировские страсти на поле кипят не зря.

А ревущий сектор болельщиков – чем не хор античной драмы? Многие писатели ищут героев для своих произведений среди центрфорвардов, вратарей, хавбеков. Даже завершивший карьеру футболист может стать персонажем первоклассного художественного текста – примером тому рассказ Юрия Трифонова «Конец сезона».

Сам Трифонов в футбол не играл. Но писал о нем много, в том числе для спортивной прессы. На трибунах московских стадионов его можно было нередко увидеть вместе с драматургом Алексеем Арбузовым, чьи пьесы и ныне в репертуаре театров. Поэт и знаток спорта Евгений Евтушенко в начале ХХI века выпустил книгу «Моя футболиада», в которую собрал свои стихотворения разных лет, посвященные популярнейшей игре. Однажды Евтушенко на стадионе «Динамо» в присутствии 60 тысяч зрителей прочитал свои новые стихи, посвященные самому знаменитому голкиперу страны: «Вот революция в футболе:/ вратарь выходит из ворот/ и в этой новой странной роли,/ как нападающий, идет./ Стиль Яшина – мятеж таланта,/ когда под изумленный гул/ с гранитной грацией гиганта/ штрафную он перешагнул…»

Про Льва Яшина вообще писали много. Например, Высоцкий (песня «Вратарь»). У Высоцкого вообще было много сугубо спортивных песен, есть и про футбол. Помимо песни, посвященной Яшину, есть еще «Песня про правого инсайда». Но почему-то хочется вспомнить то, где футбол возникает неожиданно. Вот замечательная песня «У нее все свое»:

И пока у меня в ихнем ЖЭКе рука,

Про нее я узнал очень много нюансов:

У нее старший брат – футболист «Спартака»,

А отец – референт в Министерстве финансов.

Я скажу, что всегда на футболы хожу,

На «Спартак», и слова восхищенья о брате.

Я скажу, что с министром финансов дружу

И что сам, как любитель, играю во МХАТе...

А что касается того же Яшина, то обратимся к творчеству чуть менее известного, чем Шекспир или Высоцкий, поэта Олега Григорьева (1943–1992). Он удачно сочетал в себе детского поэта и поэта андеграунда. Так у него есть целая поэма «Футбол». И там значительная ее часть как раз про этого знаменитого вратаря. Поэма Григорьева скорее детская, хотя, конечно, и андеграундная тоже. Чем-то напоминает Алексея К. Толстого, его «Историю государства Российского от Гостомысла до Тимашева». У Григорьева в каком-то смысле тоже получается история игры в футбол от сотворения мира до наших дней:

Выдвигалось версий много,

Но, наверно, вот в чем суть:

Человечек встал на ноги,

Сразу надо что-то пнуть –

Репу, мышку, колобок...

Коротал, наверно, Бог

С молодым Адамом время,

Поддавая мяч в Эдеме.

А лучший фрагмент оттуда, конечно, вот этот:

Как ни странно, все законы

Где, когда и как играть,

Четко вывели масоны –

Не игра, а благодать!

Хотя больше внимания Григорьев уделяет футболу современному, тем же болельщикам:

Вот болельщик ЦСКА

Бьет фаната «Спартака».

Полетели вниз бутылки,

Закрывай свои затылки.

Хорошо, на этот раз

Я принес с собою таз.

И т.д.

Но и среди самих писателей встречались отличные игроки. Будущий нобелевский лауреат Альбер Камю в начале 30-х годов с успехом выступал за студенческую сборную Французского Алжира. Венгерский романист Петер Эстерхази в молодости был большим мастером кожаного мяча. Не отставали и российские литераторы. «Я не научился плавать, ездить на коньках. Но я был хорошим футболистом», – писал в конце жизни Юрий Олеша. Азы футбольной науки и основы литературного мастерства он осваивал в Одессе – городе, где в свое время появилась плеяда прекрасных писателей и возникла команда «Черноморец». Олеша начинал играть в футбол гимназистом, за несколько лет до революции. Игру эту тогда в России знали плохо, правил ее не понимали, считали детской забавой. Над любителями футбола посмеивались обыватели: как это так – пинать мяч ногами?! «Игра эта представлялась зрителям неэстетичной – почти хулиганством: мало ли чего придет в голову плохим ученикам, уличным мальчишкам!» – вспоминал Олеша. Родители отпускали его на поле спортклуба неохотно. Но одесские подростки чувствовали – это не просто игра, это новая культура, новый стиль жизни.

И 12-летний Юрий Олеша всей душой отдавался этому увлечению. «Я играл крайнего правого. Я загнал гол – один из шести вбитых нами одесской 4-й гимназии, также вышедшей в финал. После матча меня качали выбежавшие на поле гимназисты разных гимназий. Как видно, моя игра понравилась зрителям».

Даже через четыре десятилетия писатель ощущает и передает в благоуханной прозе атмосферу того футбольного поля без трибун, где происходили главные баталии его детства:

«Площадка, пожалуй, уже начинала свежо зеленеть. Да, да, уже, безусловно, появлялась новая трава!

Бутсы удивительно белели на этой зелени. Их можно было видеть главным образом быстро перемещающимися: по середине поля, по краям, в углах. Белые, быстро перемещающиеся башмаки.

Площадка уже зеленела в эти дни весны. У нас это были уже дни весны. Они пахли горьким запахом именно травы.

О, подождите! Подождите! Сейчас я услышу этот запах, сейчас услышу!»

Десятилетием позже другой замечательный русский писатель, ровесник Олеши, тоже блистал в составе футбольной команды. Но это происходило уже в Англии. Студент Кембриджа Владимир Набоков в начале 1920-х годов изрядную часть свободного времени посвящал футболу. На этом поприще он сумел добиться успехов: выступая за команду Тринити-колледжа, начинающий писатель показал себя (по его собственной оценке) «неровным, но весьма артистичным голкипером». Будущий артист прозы полагал, что футбольный вратарь – истинно романтический персонаж байронического склада; его одинокая и независимая фигура должна вдохновлять поэтов и вызывать восторг болельщиков. Однако полевые игроки не разделяли взглядов русского эмигранта-стихотворца, отстаивая прагматичные принципы командной сыгранности. «В набоковских описаниях футбольных матчей есть какая-то трогательная притягательность, – пишет литературовед Брайан Бойд. – В дни, когда футбольное поле обдувал холодный восточный ветер с кембриджских болот, его вдохновляло чувство собственной отрешенности. Покуда игра велась на противоположной стороне поля, он сочинял стихи на «никому не известном наречии» и иногда выходил из поэтического транса лишь после того, как мяч влетал в сетку его ворот... Футбол препятствовал его работе в библиотеке – но от футбола он, конечно же, не отказался».

Почти через 100 лет в России стартовал ХХI чемпионат мира по футболу. В числе его участников – полузащитник сборной Коста-Рики по фамилии Борхес. Его великий однофамилец, автор «Сада расходящихся тропок», к футболу, говорят, был равнодушен. Но однажды русский писатель и заядлый болельщик Петр Вайль, бродивший по борхесовским местам Буэнос-Айреса, очутился в районе Ла-Бока. В книге «Гений места» он рассказывает: «Там гордятся своим клубом «Бока хуниорс», где начинал Марадона и в чьем названии слышен английский акцент, как и в имени другой сильнейшей столичной команды – «Ривер Плейт». Странно, что были времена, когда Россия могла побеждать Аргентину на ее поле, и за десятилетия не забыть гол Понедельника через себя в падении, после которого счет стал 2:1. Аргентинцев научили играть в футбол англичане, да так, что в 86-м Марадона взял у них реванш за позорное – в семьдесят четыре дня – поражение в Фолклендской войне».

В общем, человечек встал на ноги, сразу надо что-то пнуть...