Агрессия нового типа

Гибридная война не отменяет использования классической вооруженной силы. Фото с сайта www.nato.int

Важное значение для успешного решения комплекса задач подготовки страны и ее вооруженных сил к войне имеет правильный ответ на несколько ключевых вопросов:

– какие факторы определяют развитие противоречий между основными мировыми центрами силы;

– какими факторами будут определяться замысел и цели будущей войны, какой стратегией будут руководствоваться ее участники;

– какой масштаб примет противостояние, какие средства и методы будут использоваться;

– на кого можно рассчитывать в войне.

Сегодня определяющее влияние на развитие военно-политической обстановки в мире оказывает стремление США не допустить утраты глобального лидерства в условиях формирования новых центров силы, расширить американское влияние на планете за счет наращивания военной, кибернетической и космической мощи. Такой курс, закрепленный в Стратегии национальной безопасности США 2017 года, способствует резкой активизации межгосударственного противоборства, основу которого составляют как военные, так и невоенные меры – политические, экономические, информационные, технологические. Противоборство распространилось на все стороны деятельности современного общества (дипломатические, научные, образовательные, спортивные и культурные), приобретя фактически тотальный характер. 

Каждый из участников при этом стремится избежать неконтролируемого сползания к полномасштабному конфликту, в котором могут погибнуть все, но при этом постоянно создается множество рискованных ситуаций, которые к такому конфликту как раз и могут привести (Украина, Сирия, Иран, КНДР и некоторые другие).

Однако центральной осью противоборства все же остается угроза перехода сторон к вооруженному насилию. Все остальные сферы борьбы группируются вокруг оси военного могущества и образуют сложную гибридную систему, в рамках которой развивается противостояние в основных сферах человеческой деятельности – социально-экономической, административно-политической и культурно-мировоззренческой.

ГЛОБАЛЬНАЯ КРИТИЧНОСТЬ КАК КАТАЛИЗАТОР СОВРЕМЕННЫХ КОНФЛИКТОВ

Особенности гибридной системы предопределяют трансформацию понятий, связанных со смыслом и целями военного конфликта, а также этапов, которые могут предшествовать переходу сторон к применению военного насилия.

США в своем стремлении сохранить за собой роль мирового лидера пытаются использовать глобальную нестабильность для ослабления стратегических конкурентов, прежде всего Китая, России и Европейского союза. Такая политика в сочетании с применением технологий «управляемого хаоса» при организации гибридных войн и цветных революций способствует созданию глобальной критичности, которая подрывает фундаментальные основы существующего миропорядка.

Теоретическую основу глобальной критичности составила система научных дисциплин, охватывающих так называемую теорию самоорганизованной критичности – новейшее направление в разработке теории динамических нелинейных систем (синергетика, неравновесная термодинамика, теория катастроф, теория фракталов и т.д.). Суть самоорганизованной критичности состоит в том, что по мере развития нелинейная система неизбежно приближается к точке бифуркации, где ее устойчивость снижается и в ней создаются условия, при которых малый толчок может спровоцировать лавину в непредсказуемом месте, с непредсказуемыми последствиями, изменяющими всю систему, как бы велика она ни была. При этом устранение одной из опасностей (возможных точек бифуркации) зачастую повышает вероятность других нежелательных вариантов.

В контексте настоящей статьи можно выделить несколько сфер критичности, в которых технологии «управляемого хаоса» оказываются наиболее эффективными. Это упомянутые выше ключевые сферы управления коллективной деятельностью людей: административно-государственное (политическое) управление. В сфере административно-государственного (политического) управления наиболее критичной является военная безопасность государства. В социально-экономической сфере чувствительными элементами для воздействия технологий хаотизации являются финансы, энергетика (добыча нефти и газа) и международные транспортные коммуникации. В качестве мощной антисистемной силы для хаотизации международной энергетической и транспортной сфер используется исламский радикализм (главным образом на Ближнем и Среднем Востоке, в Афганистане и Центральной Азии), воинствующий национализм (Украина). Хаотизация финансовой сферы обеспечивается использованием подконтрольных Западу международных валютно-финансовых организаций и введением целевых санкций, к участию в которых в рамках блоковой дисциплины привлекаются союзники по НАТО и Европейскому союзу.

Новый импульс практическому применению концепции «управляемого хаоса» придает противоречивый характер процессов глобализации и информационно-коммуникационной революции, проистекающий из серьезных дефектов в системе международной безопасности, прежде всего связанных с ослаблением роли ООН и ОБСЕ. В условиях лавинообразного нарастания порождаемых проблем и противоречий «стихия» глобализации выходит из-под контроля и приводит к хаотизации международных отношений. Этому способствует одно из важных свойств самой системы международных отношений, заключающееся в ее неравновесном характере, в которой изначально заложено стремление к хаосу.

Принцип международной анархии как характеристика системы международных отношений определяет внешнеполитические стратегии государств, к которой можно отнести применяемые в ходе противостояния технологии «управляемого хаоса». Их практическое применение в рамках реализации стратегий национальной безопасности отдельных государств позволяет скрывать истинные цели государства-агрессора за совокупностью внешне никак не связанных между собой действий, ведущих к хаотизации обстановки в целом регионе или в отдельном государстве-жертве с конечной целью «перехвата» рычагов политического управления и обеспечения доступа к ресурсам.

Соединенные Штаты считают хаос «управляемым» и видят в нем новый инструмент продвижения своих национальных интересов под предлогом демократизации современного мира. Многие другие страны, включая Россию, рассматривают этот процесс как всеобщее бедствие, способное привести к глобальной катастрофе.

Американскую стратегию использования критичности в национальных интересах США откровенно обрисовал еще в 1998 году один из разработчиков концепции «управляемого хаоса» Стивен Манн: «Я хотел бы высказать одно пожелание: мы должны быть открыты перед возможностью усиливать и эксплуатировать критичность, если это соответствует нашим национальным интересам – например, при уничтожении иракской военной машины и саддамовского государства. Здесь наш национальный интерес приоритетнее международной стабильности. В действительности, сознаем это или нет, мы уже предпринимаем меры для усиления хаоса, когда содействуем демократии, рыночным реформам, когда развиваем средства массовой информации через частный сектор».

Одна из горячих тем на заседаниях Североатлантического альянса – сдерживание Москвы. Фото с сайта www.nato.int

Таким образом, нацеленность США на реализацию своих геополитических целей вопреки существующим международным нормам и правилам выступает в качестве своеобразного катализатора обострения критичности и развития глобальной нестабильности.

ДИФФУЗИЯ ГЛОБАЛЬНОЙ МОЩИ

Прогнозы развития международной обстановки на среднесрочный период объединяет вывод о наличии серьезных предпосылок для дальнейшего усиления глобальной нестабильности. Этому способствует следующий комплекс факторов:

– возрастание роли негосударственных субъектов при одновременном росте количества возможных политико-военных комбинаций, включающих государственных и негосударственных участников;

– диффузия мощи в многополярном мире на фоне распространения информационно-коммуникационных и военных технологий;

– серьезные демографические изменения, включая ускоренную урбанизацию;

– усиление соперничества по доступу к глобальным ресурсам.

Одновременно сохраняется угроза межгосударственных конфликтов с применением современных видов высокоточного оружия при сохранении роли ядерного оружия как средства сдерживания. Наличие таких тенденций требует подготовки страны и вооруженных сил к участию в широком диапазоне возможных классических и иррегулярных конфликтов. Вопросам разработки стратегии гибридной войны посвящены, например, Белая книга Командования специальных операций Сухопутных войск США «Противодействие нетрадиционной войне» и Оперативная концепция СВ США «Победить в сложном мире». В НАТО принята Стратегия гибридной войны, а созданный альянсом совместно с ЕС центр передового опыта в Финляндии занимается исследованием гибридных угроз.

Одним из важных факторов критичности является диффузия глобальной мощи, которая способствует развитию глобальной нестабильности. Более того, по существующим прогнозам в течение ближайших десятилетий не ожидается формирования единого центра силы, что, в свою очередь, послужит одной из причин, провоцирующих нестабильность существующих военно-политических и экономических союзов. В этих условиях отношения между государствами будут характеризоваться возрастающей степенью враждебности и недоверия.

Диффузия глобальной мощи проявляется и в возрастании роли негосударственных субъектов, которые будут стремиться оказывать большее влияние как на локальном, так и на глобальном уровне. Усилятся угрозы, связанные с распространением информационных и военных технологий, что позволит отдельным лицам и небольшим группам получить доступ к различным видам летального оружия, особенно к высокоточному и биологическому оружию, к так называемой грязной бомбе, способной создать радиоактивное заражение на больших участках местности, различным опасным химическим веществам и кибертехнологиям. Таким образом, экстремисты и преступные группировки будут в состоянии нарушить государственную монополию на масштабное использование насилия.

Комплексное воздействие указанных факторов приводит к появлению нового типа конфликтов современности – гибридных войн и сопутствующих им гибридных угроз, источниками которых могут быть как государства, так и другие субъекты. Особенностью этого вида угроз является их четкая направленность против заранее вскрытых слабых и уязвимых мест конкретной страны или отдельного региона, что превращает гибридную войну в уникальный по своим разрушительным качествам инструмент межгосударственного противостояния.

В военно-политическом плане понятие «гибридная война» объединяет широкий диапазон действий, осуществляемых противником с использованием военных и иррегулярных формирований с одновременным привлечением гражданских компонентов. Много общего существует между понятиями «гибридная война» и «цветная революция», технологии которой основаны на реализации сценария государственного переворота и демонтажа политического режима в ходе якобы стихийного народного бунта.

В результате общим для многих современных конфликтов является размывание грани между военными и невоенными средствами борьбы, состоянием мира и состоянием войны. Используемые в гибридной войне и цветной революции информационно-коммуникативные технологии, несмотря на отсутствие видимых разрушений и минимальный уровень насилия, воздействуют на волю человека скрытым образом и человек не в состоянии реагировать на незримое воздействие. Об опасности такого воздействия предупреждал в начале 20-х годов прошлого века выдающийся русский военный теоретик Андрей Снесарев: «Цель войны – убить дух сначала отдельного бойца, потом – массы их, а затем – всей нации; и для этой единственной и довлеющей цели нельзя ничего забывать, нельзя давать перерывов или уступок; нужно жать непрерывно и всюду». Классик российской геополитики особо отмечал, что уже в начале ХХ века «война пошла вглубь» и все больше ведется «не только мечом». Сегодня применение непрямых асимметричных действий и способов ведения гибридных войн позволяет лишить противоборствующую сторону фактического суверенитета без захвата территории государства военной силой.

Сложный и пока не до конца осмысленный характер конфликтов современности требует строгости формулировок, определяющих их философию.

На важность четкого понимания и учета в стратегическом планировании категорий «смысла» и «целей» войны указывал Карл фон Клаузевиц. В изданном в 1830 году труде «О войне» он отмечает: «Война не начинается, или, во всяком случае, не следует, действуя разумно, начинать войну, – пока не будет установлено, чего мы хотим достигнуть посредством войны и в течение ее. В первом заключается смысл войны, второе является ее целью». При этом ведущая роль в определении смысла и цели войны принадлежит стратегии.

Особую значимость приобретает правильное определение категорий «смысла», «целей» и «стратегии» современных конфликтов в условиях резкого обострения международной обстановки, появления новых очагов внутренних конфликтов, когда на месте некогда процветающих стран возникают хаотические образования, ведущие войну «всех против всех». Набирают силу сетевые формы международного терроризма, приобретает глобальные масштабы организованная преступность. Меняется состав сил, принимающих участие в конфликтах, появляются новые нетрадиционные угрозы. Мощным конфликтогенным фактором является политика США, направленная на сохранение единоличного лидерства в мире, в рамках которой Вашингтон идет на военные авантюры, объявляет незаконные экономические санкции, осуществляет подрывные информационные операции.

ЦЕЛЬ – РОССИЯ

Сегодня из сферы традиционного вооруженного насилия война перешла в новое, более сложное и многомерное пространство, в котором реализуются разнообразные стратегии, позволяющие навязывать свою волю противнику в ходе многомерных конфликтов. Военные действия в случае конфликта с высокотехнологическим противником будут вестись как в уже привычных средах на суше, в море и воздухе, так и в новых сферах – космической и кибернетической. Основными особенностями конфликтов будущего станут широкое применение высокоточного и других видов новых вооружений, в том числе робототехнических. Первоочередному уничтожению подвергнутся объекты экономики и система государственного управления противника.

Наряду с военными у будущих конфликтов есть множество других сценариев. Россия и ее Вооруженные силы должны быть готовы к любому из них. При сохранении в арсенале наших вероятных противников традиционного разрушительного потенциала, неоднократно востребованного в прошлых и сегодняшних конфликтах, одна из важных особенностей современных альтернативных стратегий заключается в отходе от стремления физически сокрушить противника и оккупировать его территорию.

За счет хаотизации обстановки и дезорганизации экономики, системы государственного и военного управления делается ставка на овладение стратегической инициативой в ходе проведения комплексных операций по информационно-психологическому сокрушению противника, направленных на подавление его воли и подчинение внешним управляющим импульсам.

В общем случае стратегия гибридной войны представляет собой способ достижения победы посредством целеполагания, общего плана и систематического внедрения мер противодействия противнику с учетом постоянно меняющихся обстоятельств и обстановки.

Стратегия учитывает изменение существа и смысла войны, однако высшие интересы, связанные с войной, сохраняются и состоят в том, чтобы насильственными средствами достичь мира на благоприятных для победителя условиях.

В ходе гибридной войны по единому общему замыслу и плану выполняется комплекс операций, представляющих комбинации военных и невоенных, тайных и открытых действий, операций по дезинформации и пропаганде. Осуществляются подготовка и развертывание иррегулярных вооруженных формирований, сил спецопераций вплоть до использования регулярных сил.

Замысел каждой операции тесно увязан с общим замыслом войны и представляет собой решение, выраженное в наиболее общих чертах и включающее цель, которую необходимо достигнуть в операции, и пути достижения этой цели.

Операции гибридной войны могут включать изощренные кибератаки, экономическое и политическое давление и использование уязвимых мест противника. Многие из подобных тактик не новы, однако в последнее время они приобрели невиданные ранее скорость, масштаб и интенсивность воздействия на обстановку с целью ее хаотизации. С этой целью наряду с информационно-психологическим воздействием на противника в стратегии гибридной войны предусмотрены эффективные способы хаотизации функционирования сложных систем связи, разведки и навигации за счет применения по единому замыслу и плану комплексов радиоэлектронного подавления в сочетании с системами противовоздушной и противоракетной обороны. Разработаны концепции создания зон закрытого доступа в страны и регионы, где дислоцированы войска вероятного противника, что способствует хаотизации управления. Комплексное применение средств радиоэлектронной борьбы позволяет существенно затруднить коммуникации не только между военными штабами, но и в гражданской и промышленной сфере, сорвать переброски войск и военной техники в пределах отдельной страны и целого театра военных действий. В зоне закрытого доступа перестают полноценно функционировать бортовые компьютеры самолетов, танков, системы навигации кораблей, головки наведения высокоточных ракет, а также системы спутниковой связи и навигации.

ПЛАНЫ НОВОЙ ВОЙНЫ УЖЕ ГОТОВЫ

В сложившихся условиях смысл гибридной войны США и их союзников против России заключается в ликвидации российской государственности, фрагментации страны и переводе отдельных ее частей под внешнее управление. Следующим шагом будет установление контроля над другими важными частями Евразии – Китаем и Индией, которые пока выступают в роли наблюдателей.

Цель гибридной войны – использование технологий управляемого хаоса для разрушения административно-политической, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой сфер управления общественной деятельности людей с последующим установлением полного контроля державы-победительницы над территорией и населением.

Оккупация всей территории считается не нужной, для контроля над страной предполагается использовать отдельные части внутренней оппозиции и представителей коррумпированных элит. Операции гибридной войны по дестабилизации внутриполитической обстановки планируется проводить на грани норм международного права, до определенного момента избегая открытого военного конфликта, но сохраняя необходимые силы и средства для военно-силового слома воли противника к сопротивлению.

Наряду с проведением подрывных операций внутри России в ближней и дальней зоне формируется несколько своеобразных удушающих колец – «петель анаконды» гибридной войны.

В ближней зоне важная роль отводится Организации Североатлантического договора как инструменту непрерывного военного давления и антироссийских провокаций. Наращивается военная активность НАТО в Прибалтике, в Арктике, на западных и южных границах нашей страны, в Черном море, завершается развертывание второго позиционного района стратегической ПРО США в Польше. Увеличивается количество военных учений альянса по провокационным сценариям.

Целенаправленно осуществляется дестабилизация обстановки по периметру границ России на Украине, в Закавказье и Центральной Азии.

В дальней зоне развертываются антироссийские операции в странах и регионах, где у России имеются существенные экономические и военно-политические интересы – на Ближнем Востоке (Сирия и ряд других государств), на Балканах (Сербия), в Латинской Америке (Венесуэла, Куба, Никарагуа), в Юго-Восточной Азии.

Модели управляемого хаоса, отражающие особенности проведения операций в гибридной войне против России, рассматривались автором в ряде публикаций «НВО» в течение 2014–2018 годов. В этой же статье на основе изложенных данных вполне обоснованно можно сделать вывод о том, что разработка и применение США и НАТО стратегий гибридных войн и гибридных угроз, их тестирование в ряде конфликтов в различных районах мира содержат прямую угрозу национальной безопасности России. Более того, гибридная война против Российской Федерации и ее союзников приобретает уже вполне конкретные очертания. В Соединенных Штатах и в штабах НАТО разрабатываются соответствующие концепции, создаются необходимые силы и средства, продолжаются попытки обеспечить влияние на внутреннюю оппозицию с целью радикализации ее экстремистских частей в нужный момент.

Гибридная война, навязанная России ее геополитическими соперниками, фактически превратилась в средство межгосударственного противостояния, а размах операций и разрушительные эффекты воздействия на все жизненно важные сферы государства позволяют использовать угрозу наращивания дестабилизирующих операций (прежде всего экономических санкций и кибернетических атак) в качестве средства стратегического неядерного сдерживания и устрашения.

Все это настоятельно требует от Москвы и ее союзников совместных усилий по прогнозированию возможного использования новых подрывных технологий и планированию ответных мер в рамках единой стратегии противодействия гибридной войне. В сложившихся условиях успешное решение комплекса задач по обеспечению национальной безопасности России и ее союзников может быть достигнуто за счет консолидации общества, укрепления национальной обороны, выстраивания всесторонних связей с союзниками и партнерами, поддержки конструктивных организаций обеспечения международной безопасности и решительного противодействия попыткам деструктивного влияния в сфере международных отношений.