Западные компании берут шефство над госаппаратом Турции

Фото Cem Oksuz/Anadolu Agency/Getty Images

В самый разгар дебатов в Турции о переходе страны к президентской системе Реджеп Тайип Эрдоган как-то заявил: «Мой самой большой враг в бюрократии – бюрократическая олигархия. Политики могут быть успешны настолько, насколько успешны в борьбе с олигархией в бюрократии». Слова Эрдогана тогда можно было принять за объявление войны против одного из альтернативных властных кругов, столь долгое время опекавших турецкую нацию, не давая при этом окрепнуть институтам демократии.

В силу особенного пути политического развития страны, в начале века пустившейся догонять западные страны в построении национального государства на обломках Османской империи, такие институты, как армия, бюрократия и суды, долгое время служили интересам кемалистcких элит. К концу ХХ века влияние партии кемалистов хотя и ослабло, важные институты государства все же оставались в их руках.

В этих условиях и вынуждена была руководить страной партия Эрдогана, пришедшая к власти в 2002 году. Объявленная тогда же программа нового руководства страны по демократизации политической системы под эгидой проведения реформ по рекомендациям Европейского союза прежде всего пыталась демонтировать гипертрофированное влияние армии и судов на политические процессы. Богатый опыт военных переворотов и последующего чрезвычайного законодательства подсказывал Эрдогану и его соратникам, что наступление на автономию недемократических очагов власти должно проводиться в условиях высокой легитимности и международной поддержки.

Лишь к 2010 году Эрдогану удалось заручиться необходимой поддержкой внутри страны и вовне: на конституционном референдуме фактически была решена судьба кемалистского истеблишмента в судах и в армии. В 2009–2011 годах страну потрясли судебные процессы над действующими и бывшими высокопоставленными офицерами турецкой армии, обвиненными в планировании свержения демократически избранного правительства.

Первые 10 лет своего пребывания у власти Партия справедливости и развития находилась в тесном сотрудничестве с религиозным движением Фетхуллаха Гюлена. Дело тут было даже не в общности идеологических взглядов Эрдогана и Гюлена, а в желании обоих совместными усилиями поместить весь бюрократический аппарат под свой контроль. Изначальный задел демократических реформ государственных органов, направленный на повышение транспарентности их деятельности, кадровых назначений и трат, со временем сменился трендом на еще большую централизацию и политизацию.

Политизация бюрократии была сознательным шагом правящих кругов. С одной стороны, данный процесс повышал контроль политической власти над государственными ресурсами и репрессивным аппаратом. Для амбиций отдельных турецких политиков крайне важно было наличие столь значительного ресурса, который можно было использовать для подавления бывших идейных соратников по борьбе с кемалистским истеблишментом.

С другой стороны, политизация представляла часть стратегии властей по экономическому развитию страны. В Турции продолжает действовать неофициальный контракт большинства и власти: повышение уровня благосостояния населения в обмен на снисходительность к попыткам властей установить политическую гегемонию, прибегая к полулегальным, не совсем демократическим мерам. Подчиненная политической воле власти бюрократия, вынужденная действовать под давлением конъюнктурных интересов правительства, должна быть хорошим исполнителем решений политической власти, наделенной демократическим мандатом.

Сегодня риторика властей о борьбе с так называемой бюрократической олигархией, которая так и пытается защититься от посягательств демократически избранного правительства на свои интересы, направлена на легитимизацию радикальных мер по вычищению бюрократии от любого источника оппозиции.

Официальная пропаганда властей о существовании угрозы для государства в лице отдельных бюрократических кругов не соответствуют реалиям процессов последних 16 лет. За более чем 10 лет нахождения у власти правящая Партия справедливости и развития успела поставить на местах своих назначенцев. Степень влияния лояльных кадров в бюрократии на политические процессы в стране была продемонстрирована в июле 2016 года во время попытки переворота, организованного сторонниками бывшего союзника правящей партии – Гюлена. Наконец, с переходом Турции в июне 2018 года к новой политической системе бюрократия, как и парламент, потеряли возможность эффективно влиять на президента.

Наблюдается парадоксальная картина. Долгое время популярность Эрдогана зиждилась на его образе борца с остатками режима, который более полувека пытался насильно навязать турецкой нации авторитарную модель общественного развития. Слом влияния кемалистов в армии, судах и бюрократии сопровождался обещаниями властей провести радикальные демократическое преобразования, в результате которых народу было возвращено право контролировать правительство.

Сегодня Турция управляется крайне централизованной, непрозрачной властью, которая не чурается прибегать к подавлению оппозиционных голосов. Получается, что Турция начала XXI века недалеко ушла от Турции прошлой эпохи: властные элиты сегодняшнего дня все так же амбициозны в построении идеального общества без внимания к интересам всего населения, а не только сторонников.

Результат такой политики властей виден в первую очередь в разрезе качества и мировоззрений чиновников. В рядах бюрократии стало заметно меньше сторонников интенсивных связей Турции с западными странами. Вместе с этим значительный вес приобрели люди с консервативными и ярко выраженными религиозными взглядами, что объясняется интенсивным набором в государственные структуры людей из религиозных тарикатов. Политизация бюрократии с распространением идеи избранности сторонников власти закрыла доступ людям других мировоззрений и политических предпочтений. В действиях государства наметился сдвиг на реализацию государственной политики путем доминирования и подавления, нежели через консультации и консенсус.

Трудно сказать, как данные процессы отразятся на будущем страны, особенно на качестве государственного управления. Однако уже сейчас видны симптомы нарастающего кризиса. Недавно турецкое правительство заключило договор с международной антикризисной компанией McKinsey. Агентство будет оказывать консалтинговые услуги по стабилизации экономической политики Турции. Вызывает тревогу то, что западные компании, заклейменные в прошлом Эрдоганом как часть мирового заговора против независимости Турции, берут в подшефные целый государственный аппарат страны.