Урок из 17 блюд

Фото агентства городских новостей "Москва"

Попалась на глаза ужасающая цифра: каждый учитель в России отдает ежеурочно около 100 распоряжений. С перерывом в 27 секунд этот командующий собеседник требует, инструктирует, ставит публичную оценку (автор исследования – А. Осницкий). С другой стороны, педагога можно понять: ведь с него тоже постоянно что-то требуют, а он – с ребенка. Недаром Лев Толстой называл школу «дисциплинированной ротой солдат, которой нынче командует один, завтра другой поручик».

Только вот парадокс: в то время как статистика «солдат» в школьной отрасли падает, иго «поручиков» растет. Уже к началу нулевых оно в России превзошло контингент учителей. Для сравнения: финских управленцев от образования, наоборот, тогда же отсекли. Все управленческое войско, за ненадобностью. Освободившиеся деньги направили на нужды школы. Значит, такая у нас Нефинляндия. Остается надеяться, что словоохотливые наставления – учителей, чиновников – как-нибудь сами собой когда-нибудь перетекут в захватывающие познавательные диалоги.

У надежд этих есть основания и более весомые. В одном из ключевых выступлений 2018 года президент Владимир Путин сделал акцент именно на воспитании готовности учеников к работе в команде. Навыка, почти не прививаемого в современной школе. Не только в нашей, кстати.

Согласно исследованиям британского фонда The Communication Trust, ребенок в британской школе в течение урока говорит 20 секунд, произнося всего 4 слова. Вот почему еще нужны проекты и команды помимо классов и уроков: чтобы – простая вещь, казалось бы! – разговорить детей. Ну как без этого? А уж потом будут решаться прочие задачи: воспитания, педагогической поддержки. И обучения, естественно: если, положим, 15 из 18 одноклассников знают теорему Пифагора, то разве троим несведущим они ее на своем мальчишеском наречии не объяснят?

Тогда, возможно, и учитель понемногу сменит амплуа – вершителя судеб на квалифицированного ассистента.

«Ой, да какой там еще ассистент, – машет руками знакомая преподаватель математики из Астрахани. – Наш завуч требует разложить урок на 17 блюд, согласно ФГОСам (федеральным госстандартам. – А.З.), а сама сидит на моем уроке и галочки ставит: физкультминутка? Есть. Рефлексия? Галочка. «А где у вас обратная связь с классом, гуманистическая парадигма, применение умных устройств?» Нас и так задушили, а вы – команда, проекты...»

Стоп. Дело, однако, в том и состоит, чтобы сменить сам облик школы, образования. Творческие коллективные проекты должны стать не деликатесом, не красной икрой для представительных комиссий, а черным хлебом в ежедневном детском расписании. Потому что развитие государства, командное мышление подростка и его равный доступ к знанию – звенья одной цепи. При этом наукой доказано: в отсутствие жесткого учителя (толстовского поручика, который умеет только помыкать) включается мощный механизм взаимообучения ребят.

Так учили друг друга, издавая журналы, сочиняя песни и пьесы, товарищи Пушкина по Царскосельскому лицею. Не случайно Вильгельм Кюхельбекер станет по выходе из лицея секретарем «Общества по распространению взаимного обучения по методе Боля и Ланкастера». Знавший его лично автор «Горя от ума» отметит этот факт в своей комедии от имени старухи Хлестовой: «С ума сойдешь от этих, от одних/ От пансионов, школ, лицеев, как бишь их;/ Да от ланкартачных взаимных обучений».

Линию на взаимообучение молодежи (бригадно-лабораторный метод, Дальтон-план и пр.) поддерживал и советский Наркомпрос. А в результате в школах, техникумах и вузах исчезли... экзамены. Вглядитесь в кино– и фотодокументы 1920-х годов: в лицах людей нет страха. Вместо участия в «полицейском насилии» (так Анатолий Луначарский обозвал экзамены), чреватом суицидом (нарком доказывал это со статистикой в руках), команды лаборантов во главе с научным бригадиром ходили на экскурсии и выставки, отдавали дань техническому моделированию, научным экспедициям. Заметьте: и после, и в ходе уроков. Для отчета использовались «групповые дневники». 16 лет школа дышала полной грудью!

Учебные книги служили подспорьем для творчества, буйно цветущего вне догм и правильных ответов, в режиме поиска и равноправия. Креативные способности в этих условиях растут взрывообразно, законы химии и физики осваиваются весело и непринужденно, а взаимообучение становится всеобщим. Что и доказывали, проводя победоносные эксперименты в Индии, англичане Эндрю Белл и Джозеф Ланкастер, а затем и Вильгельм Кюхельбекер – в Санкт-Петербурге и Тифлисе.

...Хотя с экзаменами нарком все же погорячился. Мир человека есть система целеустремленная: вне четких личных целей ни один из нас не существует. Поэтому цель – в виде теста или экзамена – обязательно должна быть задана на выходе из школы. Последняя одевает результаты испытания в твердую корочку и предъявляет работодателю, вузу, военкому. Не ритуала ради – это ее взнос в систему глобальных услуг.

Так что и автор этих строк двумя руками голосует только за ЕГЭ, безоговорочно. Но лишь для добровольцев, разумеется.