Как избавить страну от ЕГЭ

Фото агентства городских новостей "Москва"

Ровно 10 лет назад в результате введения в штатный режим единого госэкзамена (ЕГЭ) и под его рекламной вывеской случилось то, что известный сатирик назовет «контрольным выстрелом в систему образования».

При этом поступавшая статистика «живых потерь», включая и потерю самой школы как образовательного института, оправдывалась необходимостью двигаться к независимой оценке ее качества. Но похоже, вовсе не мнимой прозрачностью привлек ЕГЭ внимание стратегов, а реальным способом оттягивания (на целых пять лет пребывания в вузе) даты вступления в большую жизнь выпускников 11-х классов. Это был вынужденный шаг с учетом тусклой ситуации на рынке занятости среди молодежи. Зато благодаря демографической яме 1990-х годов мест – но учебных, а не рабочих – предполагалось достаточно в вузах.

Поэтому результаты эксперимента по апробированию ЕГЭ не сильно афишируют. В штатную работу запустили «гибкий тест», ежегодно меняющий порог минимального балла в зависимости от успехов экзаменуемых. Данное ноу-хау народ благодарно окрестил той же аббревиатурой – ЕГЭ, но с гораздо более точным содержанием: «Единый гуманный экзамен».

Мало того, принудительно внедренную национальную «халяву» объявили безальтернативной. Ее царствию, дескать, не будет конца, настолько она самобытна и непревзойденна. А на самом деле? Альтернатива этой приманке студбилетом (а значит, и стремительно деградирующему всеобщему высшему образованию) есть, и не одна. 

Еще в 2004 году к педагогическим властям обратился глава комиссии по образованию партии «Яблоко», бывший советник министра образования РФ Анатолий Пинский. Он предложил принять административное решение о том, что детям на ЕГЭ можно пользоваться... справочниками и учебниками! «В этом случае проверка вызубренного будет бессмысленна. Более того, это позволит изменить всю суть школьного образования. Для принятия решения о разработке принципиально новых тестов необходима лишь политическая воля министра (тогда Андрея Фурсенко. – «НГ»)», – отмечал этот политик, директор первой в стране вальдорфской школы.

Игра с подрастающим поколением в обоюдно унизительные «кошки-мышки», с ритуальным обыском перед входом в аудиторию, рамками металлодетекторов, армией общественных наблюдателей, претила замечательному педагогу. Он не посчитал зазорным подписаться под проектом своего старшего коллеги доцента МГУ им. М.В. Ломоносова Милослава Балабана «Открытый экзамен».

Согласно этому проекту, детально представленному журналом «Народное образование» (2006), «память» ученика, которую якобы загружает знаниями школа, есть в действительности функция от живого опыта. Мы помним и запоминаем не слова и знаки языка (текстовые источники), а себя, свои действия, совершаемые в ходе обращения с ними. Отсюда – экзамен с правом пользоваться вспомогательной литературой окажет на школу эффект спускового крючка. Она сосредоточится на создании заданий «для приобретения личного опыта вместо запоминания текстов». В фокусе окажется умение молодежи мыслить, находить полезную информацию для решения предлагаемой проблемы и правильно ею распоряжаться – функциональная грамотность.

Решена и проблема особо вдумчивых учеников (природных копуш): для них увеличивается число попыток, как в спорте, или время, отведенное на подготовку ответа. Ведь творческий экзамен проверяет «не резвость мысли, а способность разобраться».

Еще одна альтернатива выпускному испытанию в виде ЕГЭ была представлена весной 2010 (второго для всеобщей «угадайки») года в стенах Высшей школы экономики. Под финал семинара, участники которого констатировали безвременную кончину штатной модели ЕГЭ, его ведущий (подменявший в этом статусе приболевшего «отца единого экзамена» Виктора Болотова) Евгений Ясин предложил: «Задания, по-моему, должны быть комбинированными, то есть метапредметными. Тогда учителя начнут действительно учить, а не натаскивать на узкопрофильные, замкнутые на свою науку тесты».

Но, увы... Мнение видного экономиста, научного руководителя НИУ «ВШЭ» так и осталось чем-то вроде дилетантского экспромта за бортом образовательной политики. Хотя слишком уж многих выдающихся служителей отечественного просвещения, следуя этой формальной логике, пришлось бы признать дилетантами.

А вот у главного редактора Издательского дома «Первое сентября» Артема Соловейчика идея объединить итоговую аттестацию с вступительным экзаменом в вуз не вызывает отторжения. Другой вопрос, что воплощать ее «должны были независимые тестирующие компании». Вместо этого за дело взялось государство, а «дети смеются над этим абсурдом, который оформлен как высокотехнологичный проект» и выкладывают в знак протеста КИМы (контрольно-измерительные материалы) в Сеть.

Другая, не чиновная, а гражданская модель экзамена должна обеспечить возможность а) сдавать его хоть восемь раз в году с правом выбора лучшего результата и б) полную конфиденциальность данных. Таким образом, из инструмента рейтингования учителей, школ и регионов ЕГЭ превратится в гражданское право и дополнительный шанс для ребенка – улучшить школьную итоговую оценку, стать студентом и т.д.

Каждый сентябрь Рособрнадзор в лице своего руководителя Сергея Кравцова возобновляет сбор идей по совершенствованию ЕГЭ. Модели, которая за 17 штатных и внештатных лет борьбы с детьми (но как бы на их стороне, в их интересах) отшлифована до совершенства. Сколько же можно ее «учестнять», эту ложь во спасение? Может быть, пора попробовать и другие варианты – честного, открытого экзамена?