Антон Зверев
В Швеции нет обязательного единого госэкзамена. И ничего, живут. Фото Lena Granefelt/imagebank.sweden.se
Оказывается, весь аппарат Минобразования Швеции легко помещается в нескольких комнатах – узких стандартных «пеналах». В муниципальном здании Стокгольма долго плутал по этажам, пока случайно не наткнулся на трехкомнатную резиденцию педагогики. Ни круглосуточного хора телефонов, ни заслона секретарш... Поговорил с приветливой замминистра полчаса, причем все это время собеседница кивала головой куда-то вбок: «Туда, мол, в поля, переадресуйте свой вопрос. У нас это решается только на местах. Министерство в дела педагогов не вмешивается, sorry...»
Вот что такое школьный XXI век: вся власть – учителю, творцу перемен! А у нас? Начнем с того, что не одно, а целых три федеральных ведомства, отслеживающих образование, – Министерство просвещения, Министерство науки и высшего образования, Рособрнадзор.
Почему не 10? Ведь страна большая. Разве не управленцы ее совесть, честь и все остальные средства навигации?
Приведу аналогию из жизни. У меня сломалась компьютерная мышь. Ситуация напомнила сцены фильма ужасов: вилка давно извлечена из розетки, питание компьютера отключено, а он, будто в насмешку, знай себе гудит и ухает. Хотя, похоже, это не фантастика, а объективная правда про наших учителей. В жару и холод, перестройку и войну, почти на общественных началах, как часовые на посту, стоят они на страже единого образовательного пространства Родины.
В 1990-е годы ходил такой циничный анекдот. «Заведующий РОНО: «Мы учителям три месяца не платим, не покупаем учебники, не помогаем методиками, а они все равно спешат на уроки». Министр образования: «А деньги за вход в школу брать с них не пробовали?»
По-моему, первейший долг руководителя таких добросовестных людей – вознаградить их за бескорыстную службу полным доверием. Ведь они приходят на работу в любом случае, их не сдержать. Таким ответственным сотрудникам можно, зажмурившись, передоверить изготовление любых «дорожных карт», стратегий, авторских инструментов для оценки любого теста – метапредметного, комбинированного или бригадно-лабораторного в духе Анатолия Луначарского. С любой головоломкой справятся эти законченные среброненавистники и детолюбы, доказавшие, что достойны скандинавских степеней свободы.
Что же касается политического жанра под названием «Министерство просвещения», то он свое отжил. На его месте должен быть возведен какой-нибудь фонд по выпуску ценных образовательных бумаг (ваучеров, кредиток, полисов). Чиновники эти «средства платежа за знания» выписывают, раздают ученикам (на выбор которых открыты любые классы, кафедры, кружки) и гасят, когда ребенок их потратил целиком. На этом их вмешательство в педагогический процесс завершено. Слабые мастера обанкротятся, зато научатся бороться за клиента, быстро найдут свою нишу и встроятся в рынок.
Эти резкие заметки я уже почти довел до точки, когда в комнату вошел мой 29-летний сын, ученик великого педагога Михаила Щетинина, несколько лет проработавший в школе.
– Все и так, и не так, – сказал он, выслушав мои реформаторские предложения. – Я бы прямее говорил: участники образовательного ритуала не заинтересованы в наилучшем его исполнении, а просто решают в школе свои личные задачи. Родители вверяют своих ненаглядных преподам для того, чтобы отдохнуть от них. Учителя приходят в эту профессию, чтобы покрасоваться собой, насладиться покорностью безоружных детей. Государство – чтобы роботизировать будущих граждан, сделать удобными и управляемыми. В этом смысле, если дать учителю свободу рук, может реально рвануть, ведь большинство этих людей представляют собой угрозу для развития ребенка...
Ты только не расстраивайся: в будущем, и оно не за горами, так или иначе все уйдет в смартфон, школа же станет просто базой – еда, медицинское обслуживание, мягкие диваны для релаксации. А вот зачем создавать 88 минпросвещений (считая и региональные)? Здесь ты, пожалуй, прав. Сдачу глобальных тестов PISA легко организовать онлайн...
Видимо, у меня был очень грустный вид, потому что, сделав паузу, он великодушно выдохнул:
– Ладно, пусть будут образовательные ваучеры. Но для репетиторов. Надо вернуть этих талантливых организаторов в школы. Я тут подумал и решил: детям нужна отработка навыков, репетиторы это умеют. А ученик пусть решает, кому заплатить.
Так мы установили ценностный (этический) курс интеллектуального цеха страны на ближайшие годы. Определили самый удобный способ сообщения людей друг с другом – через живые финансы. Что интересно, государство уже много лет назад объявило принцип – «деньги следуют за учеником», но денег этих ученику не отдает. Это должно быть исправлено. Без инструмента свободного выбора (денег, забитых в рабочий ваучер ученика) не будет никакого выбора.
Скажут: а как же образцы Европы? Живут те же шведы припеваючи и без ваучера! И мы ответим: в Швеции нет обескровленной стандартами 11-летней школы-обязаловки, обязательного (по факту) единого госэкзамена, многомиллионной гидры репетиторского корпуса. У нас их услугами пользуются 67% семей, а в скандинавских странах 4% (данные TIMSS, Trends in Mathematics and Science Study и профессора Марка Брея, Университет Гонконга).
А ведь главное в школе для ребенка – это, честно говоря, свобода или хотя бы чувство свободы. Мы почему-то говорим о бюрократической вертикали как о чем-то вселенски глобальном, заоблачно далеком от наших детей. На самом деле дети давно приросли к этой бесплатной мышеловке (обязательная парта, учитель, урок), служат ей винтиками в вертикально построенных классах. А им бы – глоточек воли!
P.S. Мышь моя старая все-таки угасла окончательно, пришлось покупать новую. Пока ходил в магазин, узнал, что в России сменилось правительство. А учителя и не заметили – работают.
Стокгольм–Москва
комментарии(0)