Жадность эпидемического масштаба: распространение COVID-19 не мешает чиновникам брать взятки

Иллюстрация Pixabay.com

Пролистывая последние криминальные сводки, невольно вспоминаешь расхожее выражение: «война войной, а обед по расписанию». Сегодня его можно перефразировать как: «вирус взятке не помеха». Несмотря на незначительное сокращение числа коррупционных преступлений в первом квартале (на 3,8%, до 10 тыс.), количество случаев взяточничества, наоборот, выросло на 8,7% (до 4,7 тыс.). Аналогичным образом увеличилось и число крупных взяток – почти до 800. Злоупотреблений должностными полномочиями набралось около 700. Однако, если фактов получения взяток оказалось больше всего на 6%, то их дачи – почти на 20%. Видимо, соблазн «урегулировать вопрос за занос» оказался сильнее хватательного рефлекса, тормозящегося регулярной антикоррупционной вакцинацией. Да и сами чиновники (если не брать в расчет непотопляемых) стали гораздо осмотрительнее и разборчивее в связях, чем прежде. Если не посадят, то уволят по утрате доверия.

То ли еще будет. Как известно, наибольший коррупционный доход приносят госзакупки, в особенности медицинских товаров (расходных материалов, инструментов, оборудования). По данным ФАС России, за 2017-2019 годы число картельных сговоров с участием госорганов увеличилось с 204 до 320, а госзаказчиков – с 48 до 83. При этом на медицинские поставки в прошлом году приходилось почти 12% из 424 картельных дел (2017 год – 19%, а в 2018 году – 16%). А по факту речь идет о миллиардах бюджетных рублей. Между тем сегодня закупки, направленные на профилактику, предупреждение и ликвидацию последствий COVID-19, могут проводиться у единственного поставщика при условии, что между целью (борьба с коронавирусом) и предметом закупки есть причинно-следственная связь. И понимай эту формулировку как хочешь! Поэтому пандемия как обстоятельство непреодолимой силы будет учитываться при рассмотрении жалоб на госзаказчиков, административных дел, обращений о включении в реестр недобросовестных поставщиков и проведении проверок. Кстати, притчей во языцех стали «золотые» защитные маски китайского пошива и просроченные аппараты ИВЛ (искусственной вентиляции лёгких), закупаемые региональными медучреждениями.

Помимо госзакупок есть маловразумительные и наводящие на определенные размышления управленческие решения. В конце марта Минэкономразвития обнародовало перечень системообразующих предприятий, куда включили 646 организаций. Среди них почему-то оказалось немало псевдо-российских фирм, которые смогут рассчитывать на льготные кредиты для пополнения оборотных средств, налоговые каникулы и полугодовой мораторий на банкротство. Правда, на днях правительственная комиссия по повышению устойчивости развития экономики с подачи премьер-министра Михаила Мишустина всё переиграла, утвердив сразу четыре отраслевых списка, насчитывающих более 1,1 тыс. организаций. Большая часть из них сосредоточена в Москве и Санкт-Петербурге, Подмосковье и Свердловской области. Учитывая размытость критериев отбора таких предприятий, можно только догадываться, кого профильные министерства и за какие заслуги включали в эти списки.

По подсчетам Генпрокуратуры России, прошлогодний ущерб от коррупционных деяний составил 55,1 млрд (2018 год – 65,7 млрд) руб., или 8,8% от общей суммы материального ущерба, причиненного всеми видами преступлений. Правда, добровольно коррупционеры возместили лишь 4,1 млрд руб., а изъять у них имущества, денег и ценностей удалось еще на 1,5 млрд руб. К этому стоит присовокупить еще около 2 млрд. руб., отсуженных прокурорами по 312 поданным искам. Обнадеживает в этой связи только стоимость имущества, арестованного в ходе следствия - 18,2 млрд руб.

Что касается принципа неотвратимости ответственности за содеянное, то в коррупционных делах он, по-прежнему, срабатывает не всегда. По данным Судебного департамента при Верховном Суде России, в прошлом году за коррупционные преступления осудили 15,5 тыс. (2018 год – 16,6 тыс.) человек, большая часть которых поплатилась за взятки или коммерческий подкуп. Однако встречаются и те, кого прихватили за незаконное участие в предпринимательстве – 16 (10). Однако к реальному лишению свободы приговорили всего 1,4 тыс. (1,3 тыс.) коррупционеров. При этом максималку (срок от 8 до 20 лет) получили лишь 33 (28) человека. Штраф как основной вид наказания назначили 3,7 тыс. (4,2 тыс.) осужденным, а конфискацию имущества и судебный штраф – 305 и 1,2 тыс. (296 и 930) лицам, соответственно. Исправительными и обязательными работами «наградили» 177 (208) человек, а занимать ответственные посты после отсидки запретили всего 1,4 тыс. (1,2 тыс.) лицам. Освобожденных от наказания по разным основаниям (досудебный арест, амнистия и др.) набралось 266 (349) человек.

Суммы взяток, фигурирующие в материалах рассмотренных уголовных дел, по-прежнему, невелики. В частности, за взятки и коммерческий подкуп в размере от 50 тыс. до 1 млн. руб. осудили всего 885 (2018 год - 823) человек, а более чем за 1 млн – 189 (150). Заметный прирост осужденных произошел лишь за счет различных неимущественных услуг – 764 (380) лиц. Потому-то с такой помпой правоохранители и показывают по всем каналам обыски во дворцах и квартирах крупных чиновников, а также изъятое у них наворованное добро (которое, как мы видим, далеко не всегда отходит государству).

Незадолго до начала эпидемии, президент РФ Владимир Путин заявил, что «бороться с коррупцией необходимо всегда и на всех направлениях», обязав прокуратуру уделить особое внимание защите бюджетных средств, выделяемых на реализацию нацпроектов, госпрограмм и гособорозаказа (прошлогодний материальный ущерб в бюджетной сфере превысил 17,3 млрд руб.), а также начать возвращать «украденные у страны и общества активы и средства». Надеемся, что его поручения не станут очередным набором благих пожеланий силовикам, а будут воплощены теми в жизнь. Ибо уровень доверия президенту со стороны населения напрямую зависит от качества госуправления, а, следовательно, качества жизни электората (по итогам 2019 года за чертой бедности оказались 18,1 млн. человек, или 12,3% населения). Тем более, что впереди референдум по Конституции, на изменение которой так рассчитывает власть.

 Динамика коррупционных преступлений, материального ущерба и осужденных лиц за 2015–2019 гг.