Игорь Аглицкий
Многие вузы требуют, чтобы вся использованная в дипломе литература была только за последние пять лет. Фото с сайта www.hse.ru
Сравнительно быстро в России сформировалась новая система образования. Это уже не реформы, которые потрясали школы и университеты в течение всех 30 лет новейшей российской истории. Это система нового типа, в основу которой положены совершенно иные принципы. Какие же? Попробуем разобраться.
Формализация. Эта составляющая учебного процесса все время увеличивалась и достигла своего максимума. Или скоро достигнет. В школах это показатели успеваемости, которые подвергаются статистической обработке в самых разных разрезах. Прежде всего интересуют итоговые цифры. Годовые оценки, результаты единого государственного экзамена (ЕГЭ) и всероссийских проверочных работ (ВПР). Забавно, что результаты эти за последний год стали лучше. Несмотря на пандемию и дистанционное обучение.
Рискну сделать прогноз, что в этом году показатели ЕГЭ будут еще лучше. Хотя бы потому, что выпускники школ, не поступающие в вузы, ЕГЭ в этом году не сдают. А ведь именно они и есть тот контингент сдающих, которые тянут показатели вниз. Таким образом, ЕГЭ уже как бы не ЕГЭ в аспекте единства. И это новая реальность.
Почему школы бьются за показатели? Первопричина – рейтинг, прямо влияющий на материальное положение школ. Высокое место в рейтинге дает определенные привилегии как школе в целом, так и ее директору персонально. Не хочу погружать читателей в сугубые детали, но очевидно, что более высокий рейтинг интересен всем. Кроме, разумеется, учеников, которых интересуют (или не интересуют) получаемые в школе знания. И родителей учеников, озабоченных судьбой своих детей.
По похожему сценарию реорганизуется и обучение в вузах. Все больше формальных методов контроля успеваемости – компьютерных тестов, зачетов, экзаменов. Раньше эти методы использовались только при дистанционном обучении, но сейчас активно внедряются и в очную форму обучения. Требования к выпускным квалификационным работам (ВКР) тоже существенно формализуются. Одним из важнейших требований становится процент оригинальности, проверяемый с помощью системы антиплагиата.
Опять же забавно, что бывает так, что с приложениями антиплагиат дает 40% оригинальности ВКР, а без приложений уже 80%. Это происходит потому, что приложения содержат прежде всего документы, нормативные акты и прочие публичные материалы, которые на 100% заимствованы.
Не менее любопытны требования вузов к списку использованной литературы. Многие вузы требуют, чтобы вся литература была только за последние пять лет. Я сомневаюсь, что какой-нибудь доцент Вася Пупкин написал что-то более полезное, чем, к примеру, Карл Маркс. Но требования нужно соблюдать. И это тоже новая реальность.
Диссертационные исследования всегда отличались высоким уровнем формализации. Но сейчас это уже зашкаливает. Я наивно считал, что диссертация – это научная работа. Оказалось, что это в большей степени работа квалификационная. Не желая слушать глупые формальности и формальные глупости подзащитных, я покинул диссертационный совет, в котором состоял 20 лет.
Профессиональное выгорание. Это, по Герберту Фрейденбергеру, нарастающее эмоциональное истощение. Проявляется выгорание у учителей и преподавателей довольно часто как снижение заинтересованности в своем труде и в его качестве.
Школьный учитель и раньше-то расходовал очень много эмоций на учеников. Но теперь ему нужно еще и постоянно за что-то отчитываться. Это уже не просто ведение журнала. Это развернутые поурочные планы, статистические отчеты. И много чего еще. Редкий учитель работает на одну ставку. А если работать на полторы ставки плюс классное руководство, плюс кружок, плюс проверка домашних работ? И вишенкой на торте – планы и отчеты? Жить некогда. И учитель выгорает.
Преподаватель вуза выгорает по несколько иным причинам. При всех нюансах современного общества высшее образование предполагает элементы творчества студентов и преподавателей. Этих элементов становится все меньше в связи с глобальной формализацией самого процесса обучения. Я бы даже назвал этот процесс роботизацией, так как студент вполне может заменить живого педагога онлайн-лекцией. И педагог выгорает, видя перед собой только аватары вместо живых учеников.
Непрестижность профессии. Это не новость, но процесс эволюционно развивается. Как-то в полемике мне заявили, что учитель зарабатывает 60 тыс. руб. Во-первых, я сомневаюсь в самой цифре. Во-вторых, если цифра даже верная, то вряд ли это учительская ставка. Допустим, что это полторы ставки. Получим уже 40 тыс. Отнимем 5 тыс. руб. за классное руководство. Ну и еще отнимем хотя бы 5 тыс. за показатели качества. Получим 30 тыс. руб.
Родители учителей не уважают с тех времен, когда образование стало услугой. Бизнесмены учителей не уважают, считая их неудачниками. Даже дети учителей не уважают, обнаглев от собственной безнаказанности. И сами учителя в массе себя тоже не уважают. Вот такая новая реальность.
комментарии(0)