Куда отступают родители, когда наступает Рособрнадзор

По мнению учительского сообщества, всероссийские проверочные работы плохо влияют на образовательный процесс. Фото с сайта www.edu.gov.ru

Шестилетний спор учителей с чиновниками о пользе неоплачиваемых итоговых проверочных работ получил достойное развитие на проходившем в августе на площадке образовательного центра «Сириус» Всероссийском съезде учителей математики. Участие министра просвещения Сергея Кравцова, который подключился к форуму в режиме видеоконференции, сообщило мероприятию необходимый импульс и значительность.

Пользуясь предложением Кравцова «сразу перейти к вопросам и суждениям», преподаватель из Башкортостана Светлана Даутова и обратилась к министру с настоятельной просьбой избавить педагогов от всероссийских проверочных работ (ВПР). Все равно последние-де искажают правду жизни. Плохо влияют эти работы и на образовательный процесс – из-за них пропадают уроки как по самим предметам ВПР, так и по наукам, вынужденно уступающим этому мониторингу свои помещения, кадры, часы... Зал взорвался аплодисментами.

«Такое количество этих ВПР, что некогда выполнять программу», – поддержала коллегу преподаватель Ловецкой средней общеобразовательной школы (Московская область) Лариса Козырева, а за ней директор Президентского физико-математического лицея № 239 (г. Санкт-Петербург) Максим Пратусевич.

Из запутанного положения министр, однако, выпутался без труда. Когда очень много диагностических работ, это неправильно, заметил он: «Поэтому здесь все зависит от региона». Остается вопрос: а сама эта контрольная работа (ВПР) нужна для подведения итогов года?

«Мы их подводим в любом случае, Сергей Сергеич», – мягко и бережно, как своему воспитаннику, пояснила математик из Ловецкой школы. В общей сложности ловчане по своей инициативе организуют, по ее словам, 12 контрольных проверок ежегодно: «входные», «промежуточные», «итоговые» и пр. И это только по восьмому классу.

«То есть итоговая контрольная работа нужна», – справедливо рассудил Сергей Кравцов. Делегаты съезда – представители царицы всех наук – озадаченно притихли, предоставив министру право последнего слова в многолетнем споре о соотношении контроля и доверия в их ювелирном ремесле. И он его произнес: «Понятно, что от контрольных работ мы никуда не денемся: это обязательная часть учебного процесса». И перешел к другому, более горячему предмету обсуждения.

Что-то в образовании пошло не так. Одно определенно ясно: мы привыкли безоглядно доверять фундаментальному правилу дидактики Коменского о том, что контроль в образовании – это его альфа и омега, обязательная составная часть. Другой вопрос: где, грубо говоря, усваиваются те или иные знания?

Здесь-то, похоже, и скрыта уловка министра. С незапамятных времен у нас вошло в обыкновение почитать главной палатой мер и весов среднюю школу. Но что поделаешь, если сегодня от нее осталась лишь палата (да и то не везде), а мера и весы давным-давно переместились в некое параллельное пространство.

Однажды я собственными ушами слышал из уст матери нерадивого учащегося кодовую фразу, обращенную к фрилансеру-репетитору: «Нам вас очень хвалили. Оцените масштабы бедствия».

Услышь, читатель, глас вопиющего в образовательной пустыне, алчущего непредвзятой вневедомственной диагностики («Оцените свежим глазом тьму египетскую нашего невежества»). Так и выходит, что домашний педагог – вот кто на самом деле объективно аттестует качество образования в 85 субъектах Федерации. Действительно, чтобы повысить его, это качество, он должен сперва оценить объем пропущенных недорослем главок с тем, чтобы потом составить «дорожную карту» по преодолению пробелов в знаниях. Это нормальная практика добросовестной педагогической работы.

Ее и проделывают честные частные репетиторы за дополнительные деньги налогоплательщиков. Ну а чем же занимают себя в это время школьные учителя и чиновники Рособрнадзора, роль защитника которого почему-то принял на себя министр просвещения (nb: в отличие от его предшественницы Ольги Васильевой, последовательно отвергающей и сегодня, на посту президента Российской академии образования, «увлечение оценкой знаний» в пользу «очеловечивания обучения и воспитания»)?

«Перед каждой очередной ВПР родителей собирают в школе классные дамы и говорят: «Готовьтесь!» И, поверьте, родители знают, что им делать дальше», – рассказывал мне с глазу на глаз один из разработчиков требований федеральных образовательных стандартов общего образования.

Отступать мамам и папам некуда, когда бесплатная общедоступная система просвещения отказывается бесплатно и общедоступно выполнять свои прямые функции. Скажем, в городе Бердске Новосибирской области школьников, заваливших ВПР, пугают условным переводом в следующий класс. И пересдачей в сентябре нового учебного года.

«С одной стороны, чем раньше дети будут делать различные контрольные, тем более стрессоустойчивыми они вырастут. С другой – грузят их под самую завязку», – заявил в интервью газете «Свидетель. Бердск» отец второклассника Николай, добавив, что вынужден отказаться от некоторых дополнительных секций, наняв сыну репетиторов.

Вот каким образом именно ВПР, созданные для того, чтобы поставить заслон репетиторству и укрепить педагогические коллективы, с точностью до наоборот подстегивают теневую индустрию, втягивая в нее лучших мастеров. (На съезде в Сочи уже упомянутая Светлана Даутова представилась так: «Учитель с 30-летним стажем, но, к сожалению, уволенная сейчас...» (Смех в зале.)

В разгар летних каникул на ленте РИА Новости появилась совершенно фантастическая цифра: почти 60% российских учителей заявили, что занимаются репетиторством, еще 17% думают о том, чтобы начать им заниматься. 60% от чуть более чем миллионного учительского корпуса – это около 600 тыс. граждан.

Размах этой всероссийской коррекционно-подпольной работы впечатляет.