Дмитрий Квон
Фото Reuters
Присуждение Нобелевской премии по физике этого года повергло в изумление практически всех физиков мира. Напомним, в этом году лауреатами объявлены сотрудник Принстонского университета Джон Хопфилд и британец, сотрудник Университета Торонто Джеффри Хинтон – «за основополагающие открытия и изобретения, позволяющие осуществлять машинное обучение с использованием искусственных нейронных сетей».
Присудить премию по единственной точной науке о явлениях природы за рисование математических знаков – подобное в более чем столетней истории нобелевки произошло впервые. Это знаменует собой закономерный триумф третьего пришествия искусственного интеллекта (ИИ), когда ИИ стал объектом массового сознания. Почему третье?
Здесь требуется короткий экскурс в историю науки. Все ИИ-пришествия однозначно связаны с достижениями науки и техники в области обработки и передачи информации. Соответственно первое пришествие ИИ можно отнести к 30-м годам прошлого века, когда в электронике царствовали лампы, имевшие размер в несколько сантиметров, но уже позволявшие изготовить простейшие логические устройства.
Тогда-то один из отцов информатики Алан Тьюринг предложил использовать следующий тест: испытатель через посредника общается с невидимым ему собеседником – человеком или машиной. Если испытатель в процессе такого общения не сможет отличить человека от машины, то машину можно считать интеллектуальной.
Мысль о том, что испытатель, подобно «Алисе в стране чудес», может не понимать, что же он из себя представляет, в голову ему не приходила. «Кто ты?» – спросила гусеница. Алиса ответила: «Едва ли я знаю, кто я сейчас. По крайней мере я знаю, кто я была, когда проснулась утром, но мне кажется, что с той поры я менялась несколько раз».
Дело в том, что программирование любой сложнейшей вычислительной системы содержит в себе два элементарных акта – «да» и «нет». И эту печать примитивизма прекрасно демонстрирует вся история компьютерного математического моделирования, создавшего огромную и поэтому весьма влиятельную армию ученых (по тесту Тьюринга – испытателей). Они уверовали, что, манипулируя «да» и «нет», можно достичь всеобщей благодати в виде искусственного интеллекта.
Второе ИИ-пришествие произошло в 1947 году с изобретением транзистора и последующим за этим созданием интегральных схем (ИС), приведшими к революции в миниатюризации элементной базы вычислительных систем. Между прочим, именно тогда с легкой руки Норберта Винера появилась кибернетика, и разговоры об ИИ приняли вполне профессиональный характер, когда, как и положено в научном поиске, одни профессионалы (особенно программисты) были полны ИИ-энтузиазма, а другие (в особенности физики и технологи) относились к этому с иронией.
Так или иначе, но именно в это время был заложен фундамент для третьего пришествия, точнее нашествия, ИИ. Появилась кремниевая МОП-технология (металл-оксид-полупроводник – один из видов полевого транзистора). Электрон в канале полевого нанотранзистора стал вездесущим, так как начиная с середины 60-х годов прошлого века степень миниатюризации ИС удваивалась каждый год и дошла до такого уровня, когда персональный компьютер в виде плоского пенальчика появился в руках чуть ли не всех жителей Земли.
Таким образом, очередная революция в полупроводниковой электронике привела к тому, что конец ХХ века ознаменовался вступлением человечества в новую эру – эру интернета, то есть пространства тотальной коммуникации. Каждый обыватель получил в руки не просто калькулятор, а персональный компьютер, позволяющий человеку, знания которого зачастую не выходят за пределы таблицы умножения, выйти за границы собственного сознания простым движением пальца. В результате этого родилось информационное пространство, в котором произошел коллапс информации, и мы живем в мире, в котором информация все время съедает саму себя.
По этой причине, с одной стороны, объем любой ячейки в этом, говоря языком физики, фазовом пространстве электрических сигналов равен практически нулю, а с другой – их гиперколичество превращает этот ноль в конечную величину, но уже претерпевший такое преобразование, после которого информация может предстать в виде забытых уже «покемонов». И игра в искусственный интеллект, и нейросети, в которой самое привлекательное заключается в непрерывном рождении и аннигиляции информационных фантомов, точно отражает описанное информационное поле как информационный вакуум.
В таком вакууме можно позволить себе любое высказывание и любой, говоря по-английски, hype. Но для этого необходима критическая масса «хайпоносителей», чтобы образовалось переносящее информацию сообщество, превращающее информационный ноль в информационную единицу и обратно.
В современной науке это условие давно выполнено благодаря экспоненциальному росту в последние десятилетия людей, занимающихся академической деятельностью. А какова современная наука – таков и современный Нобелевский комитет, который два года назад присвоил премию по физике за эксперименты, как раз касающиеся переноса информации. А в этом году сделал революционный шаг – присвоил премию уже за умозрительные информационные игры.
Кстати, этот феномен великолепно описан в бессмертных «Мертвых душах» Гоголя: «...Петрушка (лакей Чичикова – Д.К.) ходил в несколько широком коричневом сюртуке с барского плеча и имел, по обычаю людей своего звания, крупный нос и губы. Характера он был больше молчаливого, чем разговорчивого; имел даже благородное побуждение к просвещению, то есть чтению книг, содержанием которых не затруднялся: ему было совершенно все равно, похождение ли влюбленного героя, просто букварь, или молитвенник, – он все читал с равным вниманием; если бы ему подвернули химию, он и от нее бы не отказался. Ему нравилось не то, о чем читал он, но больше само чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз черт знает что и значит».
Таких вот «Петрушек», но уже с печатью искусственного интеллекта, и представляют нынешние обладатели Нобелевской премии по физике.
Новосибирск
Константин Ремчуков 
