Абхазия – кузница ядерного оружия

Кажется, совсем недавно Сухуми был и всесоюзной здравницей, и одним из центров ядерных исследований СССР.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

Несколько лет тому назад к автору этих строк обратился только что уволившийся в запас солдат-пограничник, проходивший службу в Абхазии, с неожиданным вопросом: есть ли в Абхазии ядерное оружие? Почему это его заинтересовало? Да потому, что в столице республики находится СФТИ - Сухумский физико-технический институт, где якобы более полувека тому назад делали первую ядерную бомбу СССР.

МАСТЕР НА ВСЕ РУКИ

Чтобы ответить на заинтересовавший молодого бойца вопрос, придется мысленно перенестись в 1936 год, когда осенью в Берлине проходила традиционная радиовыставка. Кажется, прошло совсем немного времени со дня избрания Адольфа Гитлера канцлером Германии, а каких успехов достигла промышленность Третьего рейха! Например, в телевидении.

Если в США, Великобритании, Франции и СССР только приступали к налаживанию телепоказа высокой четкости, то в Германии уже регулярно работали телевизионные станции. В ходе проведения XI Олимпийских игр в Берлине широко использовались репортажи с мест соревнований с помощью передвижных студий. На стендах радиовыставки были широко представлены серийные телевизоры фирм "Телефункен", "Фернзее", "Лоренц", "Леве", "Мюллер", почтового ведомства "Текаде". Впечатляли размеры экранов телевизионных приемников - 18х23 см и высокая четкость изображения. Об уровне их совершенства можно судить по тому факту, что наш отечественный Т-2 "Ленинград" начала 1950 годов представлял собой модернизированный вариант телевизора FЕ-IУ образца 1936 года. Большое впечатление на публику и специалистов производил проекционный телевизор с экраном 100х120 см, как и многое другое, представленное на выставке.

Люди сюда валили толпой, бурно обсуждали увиденное и услышанное. Ведь у стендов можно было лицезреть конструкторов и ученых из многих стран мира, в том числе двух германских специалистов в области телевидения - Вальтера Бчиха и барона Манфреда фон Арданне. Причем последнего хорошо знали по большому числу публикаций даже по другую сторону Атлантического океана. Его статьи в США охотно помещали на своих страницах журналы "Телевидение" и "Записки Института радиоинженеров". Арданне чтил и уважал патриарх цветного и стереоскопического электронного телевидения американский ученый русского происхождения Владимир Зворыкин. Именно он обратил внимание на то, что вскоре после выставки 1936 года барон перестал печататься - сначала в Соединенных Штатах, а потом и в Германии.

Зворыкин высказал на сей счет несколько версий разведывательным органам США, но те не придали им особого значения, а жаль. Позже выяснилось, что Арданне полностью переключился с телевидения на... разработку измерительной аппаратуры для исследования процессов, происходящих с участием радиоактивных материалов. Короче говоря, он стал одним из первых немецких инженеров, привлеченных к работе над "Урановым проектом" Адольфа Гитлера, конечной целью которого было создание ядерного оружия и завоевание с его помощью мирового господства.

Все началось с того, что друг барона профессор Гейгер обратился к нему с просьбой помочь в разработке и изготовлении прибора для измерения уровня радиации. Между тем в декабре 1938 года германский профессор Отто Ган открыл явление деления ядер урана, а уже в апреле 1939 шесть ведущих германских физиков-ядерщиков - профессора Жоос, Ганль, Гейгер, Маттаух, Боте и Гофман - положили начало организации под названием "Урановый клуб". Теперь к созданию ядерного оружия привлекались крупнейшие ученые Германии арийского происхождения, в их распоряжение передавались все запаса урана, а штаб-квартирой новой организации становился физический институт имени кайзера Вильгельма в Берлине. Руководство этими работами возлагалось на... Министерство просвещения Германии, так как вопросы физики лежали в рамках его полномочий.

Новым видом оружия массового поражения занималось также Управление вооружений в лице научного консультанта профессора Шумана. Но сам профессор Шуман, его помощники слабо разбирались в физике, поэтому результаты их деятельности были мизерными. Оказалось причастно к воплощению в жизнь ядерного проекта и... Почтовое ведомство Германии. Руководил им рейхсминистр Онезорге. Он располагал большим денежным фондом для проведения научных исследований. Об этом узнал расторопный барон Арданне, который увлек Онезорге рассказами о сказочных возможностях ядерной взрывчатки. К тому времени барон уже успел приобрести большой опыт в конструировании специальной аппаратуры для исследований в данной сфере - счетчиков Гейгера, циклотронов, электронных микроскопов, линейных ускорителей, сложнейших датчиков и др. Среди ядерщиков он слыл хорошим инженером, экспериментатором, мастером на все руки. Но только не ученым. В тот момент барон предложил оригинальный способ разделения изотопов урана 238 и 235 между собой, что в ту пору представляло сложнейшую научную и техническую проблему. Онезорге доверился барону и выделил его лаборатории в Берлине значительную сумму рейхсмарок. И работа закипела. Естественно, глава германской почты доложил при удобном случае о проявленной инициативе фюреру. Гитлер был этим очень доволен и в свою очередь воспользовался приятной новостью, чтобы подхлестнуть, ускорить аналогичные труды других ведомств.

"Послушайте, господа, - произнес "вождь германской нации" на одном из совещаний, - в то время, как вы, специалисты, ломаете голову над тем, как выиграть эту войну, является наш почтмейстер и приносит вам готовое решение!"

Эта шутка имела далеко идущие последствия. Во-первых, барон был назначен официальным экспертом по проблемам ядерной физики при правительстве Третьего рейха. А во-вторых, ученые-физики посчитали этот факт личной обидой для себя и люто возненавидели инженера Манфреда фон Арданне. После чего многие из них изменили отношение к проводимым работам, стали саботировать их. Например, крупнейший германский физик профессор Фриц Хоутерманс, сотрудник лаборатории барона в Лихтерфельде под Берлином, уже в 1940 году установил, что конструкция ядерной взрывчатки может быть упрощена, если применять в ней не уран-235, а новый трансурановый элемент с атомным весом 239 или 240, который был назван впоследствии плутонием. Осознав серьезность своего открытия, профессор скрыл результаты своих исследований, что задержало появление плутониевого заряда в Германии на несколько лет.

ТОЛЬКО НЕ В СИБИРЬ!

Соединенным Штатам повезло: их военным в Германии удалось взять в плен несколько сотен крупных ученых и конструкторов, задействованных в сферах ракетного и ядерного оружия. Но, как оказалось, не всех. Например, ускользнул барон Манфред фон Арданне.

А ведь на него давно положила глаз американская разведка, которой было известно не только то, что он занимался решением ядерной проблемы, но разработал систему наблюдения за событиями на нашей планете с помощью десятка искусственных спутников Земли, снабженных сложной телевизионной аппаратурой. Проект завоевания мирового господства с помощью космических аппаратов разведки и лучевого оружия, подписанный Гитлером, достался США. Перевод этого документа представили президенту Гарри Трумэну 9 сентября 1945 года, и он был в основном одобрен им как основа для дальнейших исследований и разработок, а 2 мая 1946 года стал программой корпорации под скромным названием РЭНД - "Рисач энд Ди-велопмент". И как часто потом сожалели американцы, что они не заполучили одного из авторов проекта - барона Арденне. Где он затерялся?

В конце концов спецслужбы США установили, что Манфред фон Арденне, а также ряд других крупных ученых, конструкторов и инженеров Третьего рейха, работавших над ядерным оружием, оказались в СССР. Среди них были Густав Герц, Вернер Цулиус, Гюнтер Вирт, Николаус Риль, Карл Зиммер, Роберт Депель, Питер Тиссен, Хайнс Позе и др. Американцев беспокоило то, что среди специалистов были люди, которые владели тайнами технологии обогащения урана, разделения его изотопов и трансурановых элементов. К их числу относился инженер Макс Штеенбек - главный "дока" по разделению изотопов методом газовой центрифуги.

Оказалось, что большинство ученых и инженеров были задержаны русскими еще в мае 1945 года и согласились работать на СССР, но при одном условии: только не в Сибири. Ибо геббельсовская пропаганда стращала германский народ ужасами лагерей в азиатской части Советского Союза, где бывает очень много снега, а мороз достигает 50 градусов. Эту просьбу, доведенную Лаврентием Берия до Сталина, выполнили, и всех ученых с их женами, кухарками, детьми, садовниками, горничными перевезли в солнечный Сухуми. Здесь сначала для них основали специальную лабораторию, а потом - целый институт. В Абхазии немцы работали в тесном контакте с советскими учеными и инженерами, передавая им свой богатый опыт.

У САМОГО СИНЕГО В МИРЕ

В результате большого внимания к решению проблемы создания ядерного и термоядерного оружия Сухумский физико-технический институт быстро сформировался и стал государством в государстве. Он имел собственную хорошо охраняемую территорию, свои дома отдыха, специальное снабжение из Москвы, свой самолет. Сначала это был потрепанный "Дуглас" DC-3, потом его сменили отечественные Ли-2, Ил-12, Ил-14 и, наконец, Ил-18.

"Зарубежные гости" со своими семьями жили в удобных коттеджах, получали огромную, по советским меркам, зарплату. Их дети учились в хороших школах вместе с детьми наших специалистов. Сперва подружились ребята, потом сотрудники и их жены. Германским ученым пришлось по душе отмечать не только традиционные немецкие праздники - Рождество и Пасху, но и 1-2 мая, 7-8 ноября, 8 марта и т.д. Быстро освоили новые для них слова и понятия: "еще по одной", "за ваше здоровье", "давай - давай", "заложить за воротник", "будем здоровы", "пей до дна", "горько" и т.п.

Вместе с тем работа спорилась. О том, что немцы сделали немало, говорит тот факт, что в 1949 году, сразу после успешного испытания первой советской ядерной бомбы, среди 18 человек, удостоенных звания Героя Социалистического Труда, был Николаус Риль, внесший весомый вклад в технологию получения металлического урана. Не был обойден почетом и душа германской общины в СФТИ Манфред фон Арданне. Он удостоился Сталинской премии 3-й степени - 50 тыс. рублей (сумма по тем временам очень большая). Так был оценен его вклад в разработку технологии разделения изотопов и создание измерительной аппаратуры. Кроме того, помня страх барона перед морозами Сибири, Сталин подарил ему теплую соболью шубу, что вызвало у Арданне большую гордость.

Конечно, германские специалисты могли только передать свой прежний опыт, но не могли по условиям режима сохранения гостайны участвовать в реальных разработках, поэтому с годами их влияние на проводимые исследования снижалось. И когда в марте 1953 года умер Сталин, а в конце того же года расстреляли Лаврентия Берия, надобность в содержании германских ученых и инженеров отпала. Поэтому после обращения канцлера ФРГ Конрада Аденауэра к советскому правительству с просьбой отпустить соотечественников на родину, немцам была предоставлена возможность вернуться в фатерланд. Причем они могли свободно выбирать место проживания - ФРГ или ГДР. Одни предпочли Западную Германию, а барон Арданне - Восточную. Он снял со сберегательной книжки свою Сталинскую премию и накопившиеся проценты и приехал в Берлин, захватив соболью шубу - подарок вождя всех народов.

В столице Германской Демократической Республики Манфред фон Арданне основал первый и в ту пору единственный институт медицинской радиоэлектроники, где были созданы новейшие приборы для диагностики и лечения многих заболеваний. Барон стал одним из самых известных и популярных тружеников ГДР. Он умер незадолго до слома Берлинской стены. Были объявлены национальные похороны. Манфреда фон Арданне провожали в последний путь многие сотни людей, в том числе его друзья и соратники по СФТИ. Барона не забыли и в Сухуми. В городе воздвигли его бронзовый бюст. О нем помнят многие жители абхазской столицы, ученые Москвы и Челябинска.

ПРОФИЛАКТИКА ГЕРРА ГАУПТМАНА

Вопросами охраны и обеспечения безопасности всех объектов ядерного профиля на территории СССР с 1943-го по 1953 год включительно занимался лично Лаврентий Берия, также как и общей организацией всех работ. Непосредственно безопасностью предприятий, разрабатывавших и изготовляющих ядерное оружие, занимался помощник Берия генерал Павел Мешик, который был казнен вместе со своим шефом в конце 1953 года. Поэтому сообщить конкретные данные о том, как в далеком прошлом оберегались государственные секреты и военные тайны, сказать трудно, но есть интересные воспоминания одного из германских ученых, опубликованные в ФРГ. Они дают некоторые представления о методах работы с пленными физиками тех, кто по долгу службы должен был следить за ними.

Запомнился капитан госбезопасности, который начал свою службу зимой под Сталинградом в 1942 году в органах военной контрразведки "Смерш". Он хорошо знал немецкий язык. Одни звали его "Миша", другие - "Михаил Александрович", третьи - "герр гауптман". Даже германские ученые признавали большой личный вклад этого офицера в общее дело ускорения создания русской атомной бомбы. Действия капитана были всегда корректными и заранее продуманными. Вот как это происходило, если верить иностранному источнику.

Обычно гауптман Михаил в начале недели внимательно присматривался к одному из германских специалистов, отвечающему за важную научную тему, подходил к этому ученому и начинал с ним "задушевный разговор" в такой форме: "Герр Зиммер, а ведь вы плохо работаете. Вот я наблюдал за вами несколько дней и пришел к выводу, что вы много думаете, но мало пишете. Нехорошо... А может быть, вам не нравится работа в нашем институте, в средиземноморском климате Сухуми? Возможно, вам хотелось бы поработать в одном из институтов в Сибири? Так что решайте - хорошо работать здесь, или поездка в Сибирь. У вас есть выбор, герр Зиммер..."

Лицо ученого становилось мертвенно бледным, он вскакивал, вытягивался во весь рост, руки по швам, из его уст можно было слышать: "Яволь, герр гауптман, буду очень хорошо работать здесь, буду много думать и много писать. Яволь..."

Но герру гауптману этого было мало. Для того, чтобы закрепить свой успех, он доставал потрепанный блокнот, на обложке которого красовалась надпись крупными буквами "В Сибирь", и старательно записывал имя и фамилию своего подопечного: Карл Зиммер, в Сибирь.

Обычно эта процедура проводилась примерно за полчаса до обеденного перерыва, когда все германские специалисты спешили в столовую. Там они обязательно делились между собой всеми новостями. Новость, которую нес своим товарищам Карл Зиммер, имела наивысший приоритет. И реакция на нее была адекватной. Как правило, в конце рабочего дня в дверь кабинета капитана госбезопасности стучали, и на пороге кабинета показывался один из главных германских специалистов. Чаще других им был барон Арданне. Извиняясь за беспокойство, он просил принять его на пару минут. Капитан приглашал ученого войди и присесть. При этом он громко звенел двумя запорами большого несгораемого сейфа, стоявшего в углу кабинета, и извлекал из него бутылку водки "Столичная" и два бутерброда - с копченой колбасой или икрой. Не дождавшись ответа на свой вопрос "Будете?", наливал водку в две рюмки по 50 гр и приглашал к столу, приговаривая: "У нас на Руси, особенно в Сибири, молчание - знак согласия..."

Со словами "Будьте здоровы!" капитан опорожнял рюмку и вопросительно смотрел на гостя. Тот, смущаясь, начинал излагать свою точку зрения на происходящие события: "Герр гауптман, сегодня мне стало известно, что герр Зиммер как-то неловко себя показал. Он очень хорошо и много работает. Тема новая, вот он поэтому много и долго думает, а пишет мало, он сказал мне, что нашел интересное решение поставленной задачи, но довести его до конца он может только здесь, но только не в Сибири. Поэтому я и мои коллеги убедительно просим вас не отсылать его в Сибирь на исправление... Он исправится".

Герр гауптман, выслушав этот монолог, с серьезным видом брал с полки альбом, на обложке которой красовалась яркая надпись "Моя Сибирь". В него были вклеены многие фотографии, вырезки из газет и журналов, а также любительские фотографии и почтовые открытки - все про сибирские земли. Затем капитан начинал складно рассказывать и показывать, как хорошо жить в Сибири, где снег - до крыши, мороз трескучий, а в тайге полно волков и медведей, в том числе белых. В конце своего монолога он предлагал ходоку от ученых "еще по одной".

Убедившись в эффективности проведенного мероприятия, капитан вынимал свой блокнот и демонстративно произносил: "Если барон просит, то я Зиммера из списка на поездку в Сибирь┘вычеркиваю┘"

И можно было не сомневаться в том, что и герр Зиммер, и герр Герц, и многие другие с энтузиазмом начинали свой следующий рабочий день.

К сожалению, автору статьи не удалось найти человека, который бы мог подтвердить рассказанное выше, больше похожее на сказку. Но в разговоре с одним из ветеранов "Смерша" я узнал, что такой метод работы с пленными солдатами и офицерами вермахта применяли наиболее опытные контрразведчики еще суровой зимой 1941-1942 годов под Москвой.

ЧТО СЕЙЧАС И ЧТО ПОТОМ?

После отъезда немецких специалистов наука в СФТИ не остановилась, а наоборот - прибавила в скорости своего развития. Сюда прибывали выпускники МИФИ, МФТИ, физических факультетов университетов Москвы, Ленинграда, Казани, Тбилиси, Баку и многих других городов СССР. Молодые люди стремились попасть в аспирантуру и докторантуру СФТИ, которыми руководили знаменитые академики страны. От командировочных не было отбоя, так как вряд ли кто мог устоять перед соблазном - совместить полезное (служебное задание) с приятным (прекрасным отдыхом на берегу Черного моря).

Выступление президента США Рональда Рейгана с проектом СОИ только ускорило возведение комплекса для научных исследований по проблеме новых физических принципов противоракетной и противокосмической обороны. Будущее СФТИ казалось счастливым и безоблачным, но... Началась перестройка, затем последовал распад СССР, а потом война за независимость Абхазии от Грузии. СФТИ оказался никому не нужным. Ученые и специалисты спешно покинули некогда гостеприимный Сухуми, местные технические сотрудники и рабочие также разбрелись кто куда. К сожалению, российская пресса ничего не сообщала о судьбе некогда известного института даже тогда, когда зимой 1998 года исполнилось 50 лет со дня его основания. И только в столице Абхазии нашлись люди, которые очень скромно отметили этот юбилей.

Тут уместно привести отрывки из двух интервью. Первый заместитель министра обороны Республики Абхазия: "Ничего от СФТИ не осталось... Сейчас осталось несколько пенсионеров и радиоактивный могильник. Мы его надежно охраняем". Начальник Генерального штаба вооруженных сил РА: "А еще остался остов плазменной пушки..."

И ПОСЛЕДНЕЕ

Таким образом, из всего вышесказанного можно сделать вывод: в Абхазии не было и нет ядерного оружия, но там, на территории Сухумского физико-технического института уже на протяжении полувека существует могильник радиоактивных отходов, который сам по себе не представляет опасности, так как сделан он добротно и пока надежно охраняется. Но что будет с ним дальше -неизвестно. Любое неосторожное действие по его вскрытию, тем более - подрыв или иное действие террористического характера могут привести к ядерной катастрофе - радиоактивному заражению соседних территорий в радиусе нескольких сотен километров. Об этом стоит помнить и почаще задумываться тем, кто мутит воду на Кавказе.

Недавно стало известно, что летом 1996 года в поселке Лидзава на окраине Пицунды объявилась группа из четырех чеченцев, приехавших на белой "Волге" с универсальным кузовом. Остановились они на постой на одной из вилл, оплатив очень щедро свое пребывание сразу за трое суток вперед. На другой день рано утром водитель и с ним двое попутчиков отправились на автомобиле в сторону Сухуми, прихватив с собой две лопаты, топор и другие инструменты. А еще - большой ящик из листовой стали.

Вернулись они обратно ранним утром следующего дня очень опечаленными. Двое "туристов" чувствовали себя очень плохо. К вечеру у них по телу пошли красные пятна, началась рвота и кровавый понос. С каждым часом им становилось все хуже и хуже. Назавтра они стали вовсе нетранспортабельны. Двое здоровых чеченцев выбросили из кузова "Волги" стальной ящик, все инструменты, постелили ватные матрацы, на которые уложили больных. Даже издалека было видно, что они - не жильцы на этом свете - волосы на голове отваливались пучками, кожа кровоточила┘

По мнению специалистов, эти двое пытались тайно вскрыть могильник, изъять из него радиоактивные материалы. Но неудачно. Зато каждый из копателей получил смертельную для человека дозу радиоактивного облучения - не менее 800 бэр.

О том, кто это был и какова их дальнейшая судьба - неизвестно. Ясно только одно - любая попытка завладеть радиоактивными отходами грозит скорой неотвратимой гибелью каждому, кто посмеет это сделать.