Картину нашли, а проблема осталась

Фото агентства городских новостей "Москва"

В отличие от полотна Репина, подвергшегося в мае нападению вандала, картине Куинджи «Ай-Петри. Крым», можно сказать, повезло. 28 января, наутро после кражи с ретроспективы пейзажиста в Третьяковке подозреваемый был задержан, произведение найдено в Одинцовском районе, и, как сообщается, вроде бы видимых повреждений там нет, но сотрудники музея еще исследуют полотно. На выставку оно не вернется. Полиция занялась установлением личностей возможных соучастников. Проблема беззащитности музеев и произведений искусства по-прежнему не решена.

Не просто в рабочее время, а в воскресенье, можно сказать, в прайм-тайм, человек вошел в зал, снял со стены картину – и вынес ее из музея на глазах у – в том-то и дело, что у не изумленной – публики. Получилось как в кино. Фильмы вспоминают разные, можно припомнить Мориарти в лондонском Тауэре из «Шерлока» Би-Би-Си, тот, правда, ничего не брал, но тоже был очень спокоен. Пока картина не нашлась, в соцсетях появились очень разные версии: вспоминали день рождения Куинджи, присоединение Крыма – словом, это мог бы быть перформанс.

Согласно предварительным данным, преступление совершено из корыстных соображений. Возбуждено уголовное дело по ст. 164 УК РФ (хищение предметов, имеющих особую ценность), при этом в отношении задержанного Дениса Чуприкова уже есть другое уголовное дело (по ст. 228). Были сведения о том, что сперва в полицию поступило сообщение о пропаже шубы, так и заметили кражу картины. Вопросов много. Например, почему никого не заинтересовало, что картину уносят в рабочее время? Оказалось, сигнализации не было. А смотрителей, помнится, в зале не так много. Кроме того, выгородки там расположены таким образом, что смотритель не может охватить взглядом все пространство. Это не вина музея, а стремление показать и рассказать больше в имеющемся пространстве.

Больше от музеев требует и государство – радуется увеличению интереса публики, просит наращивать потенциал, то есть в том числе посещаемость. В частности, и часы работы ретроспективы Куинджи были продлены. При этом нагрузка на сами музеи – в смысле как раз безопасности – увеличивается. Какие-то точечные решения принимаются государством постфактум. После нападения на репинского «Ивана Грозного» летом правительство выделило 29 млн руб. на закупку современной системы охранного видеонаблюдения в ГТГ. Много это или мало? Есть ли такие камеры, например, на лестницах Инженерного корпуса? Задержанного нашли на видео из выставочного зала, а как он покинул музей? Как сказала на прошедшем 28 января в Минкультуры брифинге директор музея Зельфира Трегулова, система видеонаблюдения уже модернизирована в Новой Третьяковке, сейчас ее модернизируют в главном здании в Лаврушинском переулке, затем приступят к Инженерному корпусу. Она рассказала, что проведен конкурс на систему специальных ренгтенов (вроде таких, как стоят в аэропортах). Здесь, получается, и в смысле времени бюджетные учреждения упираются в закон о тендерах.

Давно обсуждается проблема недостаточного количества постов Росгвардии, число которых сократили в 2015 году. У сотрудников ЧОП (частное охранное предприятие) нет таких полномочий, как у росгвардейцев, – вопрос этот обсуждался и в связи с вандализмом в отношении манежной выставки «Скульптуры, которых мы не видим» и работ Вадима Сидура, и в связи с вандализмом в отношении репинской картины. Авторитет Третьяковской галереи и ее директора позволяет пытаться решить проблемы на правительственном уровне. Но, когда дело касается других институций, ситуация может быть совсем иной (к примеру, по информации «НГ», после вандализма в отношении работ Василия Слонова в Галерее 11.12 осенью 2018-го уголовное дело так и не завели).

Музеи должны быть – они и стали – демократичнее. Вместе с тем став уязвимее. Это и вопрос отношения к искусству в обществе. И вопрос защиты искусства и от идеологического экстремизма, и от криминала, который должен решаться на всех уровнях. И после репинского случая гендиректор Эрмитажа Михаил Пиотровский подчеркивал, что снова возник вопрос о правах культуры, о том, что пришло время, когда опять нужно объяснять, что музей – храм искусств.

На брифинге Владислав Кононов после совещания с министром Мединским сообщил о росте посещаемости российских музеев в целом с менее чем 80 млн человек в 2013-м до более чем 130 млн человек в 2018-м. И сказал, что произошедшее – «свидетельство необычайного интереса к российским музеям»… Что дальше? Он озвучил поручение министра культуры провести комплексные проверки систем безопасности Третьяковки и других музеев. Потом будут «выработаны конкретные рекомендации, в том числе дисциплинарные взыскания». Не очень конкретно – и сколько это займет времени?

Из более конкретных мер – на выставке Куинджи на произведения устанавливают индивидуальные датчики сигнализации. Такие же появятся на всех последующих выставках (на произведениях из постоянной экспозиции они есть), обещала Зельфира Трегулова, добавив, что это будет сделано, несмотря на ограниченность средств. Напомним, выставочные проекты музеи давно готовят на спонсорские деньги. Понятно, что усиление безопасности сделает проекты дороже – понятно и то, что последние случаи могут нанести репутационный урон и помешать выставочному обмену. Пока директор Русского музея Владимир Гусев (напомним, «Ай-Петри» хранится там) прокомментировал случившееся с пониманием – такое бывает. При этом Кононов сообщил, что обязанность обеспечить сохранность произведений (то есть тех, что входят в Музейный фонд РФ) лежит на самих музеях – в рамках выделенных им бюджетных субсидий… А как вместить в бюджеты, не справляющиеся без спонсоров с организацией выставок, еще и дорогостоящие средства защиты?