Сергей Васильев
Традиционный молочный поросенок в честь успешного возвращения с боевой службы. Фото с сайта www.mil.ru
В феврале 1995 года при завершении боевой службы атомная подводная лодка «Тамбов» Северного флота (пр. 671 РТМК «Щука»), которой командовал капитан 1 ранга Михаил Иванисов, в точке всплытия попала в циклон. В Мотовском заливе Баренцева моря семибалльный шторм крутил и швырял субмарину во всех мыслимых и немыслимых плоскостях («Глубина погружения» – «НВО», 03.03.2022).
В итоге в связи со сложными метеоусловиями добро на вход в базу Видяево мы так и не получили. Подлодке приказали погрузиться и ждать. Сколько? То знала лишь «небесная канцелярия», но не оперативный дежурный Северного флота.
Такого возвращения из автономки не могли припомнить даже старожилы нашего экипажа. А буквально за сутки до всплытия все было совершенно иначе...
НАКАНУНЕ
Была баня. Последняя. Испаритель в конце автономки уже дышал на ладан. Но турбинисты, колдовавшие возле него денно и нощно, заставили установку наварить необходимое количество дистиллята. Экипаж переоделся во все чистое, а кто-то и в новое. Под смех и шутки в каютах шла примерка «контрольных» форменных брюк: при четырехразовом питании и минимуме движения кое-кто из подводников огрузнел и с трудом мог застегнуть все, что положено.
В боевых постах и рубках несли вахту и дописывали финальные страницы отчетов. Штурманы (одним глазом все же в прокладку) дочерчивали картосхемы. Самые нетерпеливые, едва дождавшись смены дат на ручных часах, перечеркнули в походных календарях, которые завели еще в начале автономки, день под цифрой «0».
Словом, наш ковчег и его обитатели уже жили предвкушением встречи с берегом, с родными и любимыми.
У носового переборочного люка третьего отсека встретил старшину команды радиометристов БЧ-7 старшего мичмана Виктора Колочко, из патриархов подплава. Эта автономка у него тринадцатая. Мы с ним по-настоящему скорешились, как любил говáривать сам Виктор Павлович. Человек он удивительный по чистоте, порядочности, искренности и дружелюбию.
– Ну что, «доехали»? – спросил он меня. – Возвращение радостнее даже дня рождения: тебе все внимание, праздничный стол, друзья поздравляют, радуются...
– Да, здорово! – мечтательно произнес я.
– Что «здорово»? Холостяку это сложно понять. Только представь: на пирсе жена, дети. Первое мгновение! Ради него уже стоит сходить в автономку. Если не ладится жизнь на берегу, то лучшее лекарство – рвись на боевую службу. Где-то на сорок пятые сутки похода поймешь, что главное в жизни! Все неурядицы будут казаться мелочами. А вернешься – будто заново родился... Эх, молодежь-холостежь, – подытожил Колочко и скрылся за переборочной дверью.
НАПРАСНЫЕ ПРЕДВКУШЕНИЯ
– Серега! Представляешь, какую русскую баньку мы устроим в пятницу? – встретил меня сидевший на «рулях» в центральном посту старший боцман Артур Хаев. – С веничками березовыми – у меня припасены. Это же сила!..
Артур – удивительная личность. Прошел Афганистан, хлебнул немало горя и там, «за речкой», и уже в Союзе. Мне немало приходилось встречать «афганцев» с искалеченными судьбами и израненными душами. Хаев – полная противоположность им. В свои 32 года он не только не утратил способности любить жизнь. Наоборот, казалось, пережитое сделало его только бодрее, сильнее, мудрее.
Часами во время ночных вахт мы беседовали. Артур рассказывал об Афганистане, друзьях-десантниках, читал свои стихи, которые, наверное, можно критиковать за несовершенство формы, но уж никак не за пустоту, банальность размышлений, надуманность чувств. Дневник, который старший боцман вел уже вторую автономку, в случае опубликования, думаю, мог бы стать бестселлером, открывшим читателю истинные чувства, переживания и мысли, которыми живет подводник на глубине.
Хаев – мечтатель и романтик! Но это совершенно не мешает ему быть первоклассным боцманом. И лихим рокером, когда на берегу он седлает мотоцикл. Вспомнил начало автономки: Артур объяснял мне и демонстрировал, как «рулить» атомоходом, все время повторяя: «Главное – не дергай. Это же не трактор. Лодочные рули, как женщина, нежность и ласку любят…»
– Насчет бани ловлю на слове, боцман, – улыбаюсь я.
– О чем речь?! – Хаев с притворным возмущением развел руками. – Слово!
– Слушай, а что тебе больше всего нравится в возвращении? – неожиданно спросил я.
– В возвращении? – Артур задумался на мгновение. – Скорее всего сам момент ожидания, когда тебя захлестывает радость от предстоящей встречи с берегом. Радость, эмоции, энергия, взявшиеся невесть откуда после двух с половиной месяцев... А сойду по сходне на пирс, и уже не то: считай, вошел в жизнь, которая после размеренного ритма автономки стала непривычной. Порой даже страшит своими всевозможными непонятностями и парадоксами. А может, все оттого, что на причал меня никто не придет встречать?
С кем ни общался той ночью, все как один сводили разговор к земным темам.
В боевом посту химической службы начальник капитан-лейтенант Олег Свинар и «второй управленец» (КГДУ-2) капитан-лейтенант Олег Ивлев договаривались, когда и где будут праздновать возвращение. Ивлев говорил, что жена Валентина скорее всего испечет его любимый торт «Муравейник». А Свинар вспоминал, как жена сказала ему перед боевой службой: «Если после этой будет еще одна автономка, то я просто умру здесь без тебя!» Видимо, пора завязывать...
В кают-компании свободные от вахты подводники смотрели видеофильм «Слежка». Когда главная героиня произнесла, обращаясь к своему избраннику: «Теперь на всю жизнь ты принадлежишь только мне», – кто-то, негромко вздохнув, заметил:
– Кто бы мне сказал так...
А в отсеках спорили, каким будет день возвращения: солнечным и морозным – или пасмурным, со снегом, февральской метелью? Приводили массу аргументов за и против. Согласия достигли лишь в одном: поскорее наступило бы завтра.
НЕЗАПЛАНИРОВАННЫЕ СУТКИ
Утро выдалось хмурым. Речь не о погоде там, наверху. Мы – в полигоне боевой подготовки Северного флота, на глубине.
Так же как всю автономку, ярко светили люминесцентные лампы в отсеках, исправно работали лодочные механизмы, возле них нес вахту экипаж. Однако было чувство: все же что-то не так. Исчезли вчерашние эйфория, словоохотливость. На уставшие лица североморцев легла печать штормовой ночи.
А главное – ощущалась какая-то опустошенность в людях. В походных календарях появилась с ожесточением выведенная цифра «–1»: в прочном корпусе субмарины шли незапланированные «минус первые» сутки плавания. Вспомнил, как подводники видяевской дивизии атомных подводных лодок, провожавшие «Тамбов» в автономку, по старой традиции желали нам возвратиться не раньше, не позже, а вовремя…
Из центрального поста старший лейтенант Денис Мережко язвительно запросил акустиков:
– Это из вашей рубки вчера неслось: мол, ура, отстоял последнюю вахту? Сглазили?
В жилом отсеке «химики» прицепили на информационный стенд листок с надписью: «Даешь два отхода – два прихода?!»
Намек был ясен: еще в начале дальнего похода из-за аварии ДУКа (устройства для удаления мусора и отходов) нас возвращали в базу («И хлынула ноябрьская океанская вода...» – «НВО», 20.05.2021).
На том же листке чуть ниже кто-то коряво нацарапал шариковой ручкой:
«Даю...»
Зашел в каюту к командиру БЧ-5. Минувшая ночь и для капитана 3 ранга Бузуна не прошла бесследно. Обычно улыбчивый и разговорчивый, Вячеслав Анатольевич выглядел уставшим и даже мрачным.
– Видели, что «химы» написали? – спросил его. – Коротко и ясно...
– Все в природе должно быть уравновешено, – философски заметил Бузун. – Вот и здесь – числовая гармония. Хотя, конечно, обидно, когда эта самая природа бесцеремонно лишает людей радости... Она, конечно, все равно будет – не сегодня, так завтра. Но как-то по-другому. Что-то уже перегорело...
– Вас приедут встречать? – спросил я, зная, что семья Бузуна живет в другом гарнизоне – в Западной Лице.
– Не знаю, – пожал плечами Вячеслав Анатольевич. – Еще никогда не было, чтобы жена два дня подряд не работала. Если она приехала в Видяево сегодня встречать, то завтра – опять-таки, если нас пустят в базу, – вряд ли сумеет вырваться...
В кают-компании подводники остервенело забивали козла в домино. На средней палубе третьего отсека мичман Виктор Чекалин угрюмо мерил шагами расстояние между носовым и кормовым переборочными люками.
Казалось, этим «минус первым» суткам никогда не наступит конец.
НАКОНЕЦ-ТО ДОМА
База встретила нас ясной и морозной погодой. Задолго до подхода к пирсу на сигнальном мостике подлодки перебывала чуть ли не треть экипажа. Все с нетерпением всматривались в приближающийся причал: «Пришла или нет?»
Командир БЧ-4 капитан 3 ранга Владимир Хибученко, отняв бинокль от глаз, радостно помахал рукой.
– Неужели увидели своих? – удивился я. – Это с такого-то расстояния?
– Пока нет, – улыбнулся офицер. – Сердцем чувствую – пришли!
На причале – командование дивизии АПЛ Северного флота, подводники с других атомоходов, оркестр. Контр-адмиралы Макеев и Кузнецов, капитан 1 ранга Нидзиев поздравили наш экипаж с благополучным возвращением в родную базу и успешным решением задач боевой службы. Командиру атомохода капитану 1 ранга Михаилу Иванисову вручили традиционного жареного поросенка.
А подводники, захмелевшие то ли от чистого воздуха, то ли от счастья, бросали нежные взгляды на жен и детей, чьи образы часто приходили во снах, не считаясь ни с глубиной погружения «Тамбова», ни с океанским районом его пребывания.
Вот он – прекрасный «момент истины» старшего мичмана Колочко, мгновение, о котором все мечтали долгие месяцы.
– Папочка, – щебетал маленький Дениска, прижавшись к щеке капитан-лейтенанта Свинара, – ты от нас больше никуда не уплывешь?
Командир БЧ-3 капитан-лейтенант Алик Айдакеев, бережно обнимая плачущую трехлетнюю дочурку, взволнованно говорил мне:
– Представляешь, дочка не узнала!..
Слава богу, кажется, встретили всех. В окружении своего семейства – жена, дочка и сын – стоял счастливый старший мичман Колочко. Жена капитана 3 ранга Вячеслава Бузуна все же сумела на перекладных добраться в видяевскую базу атомоходов из соседнего, но не слишком близкого заполярного гарнизона, чтобы встретить мужа.
«Самое страшное для подводника, – вспомнились слова одного из членов экипажа, – это, когда возвращаешься из автономки, а тебя никто не ждет, не встречает».
Моих друзей ждали и встретили. Значит, самое страшное уже позади. Пусть же они всегда будут счастливы, как в этот миг. Они заслужили это.
Вдруг заметил: на рубке подлодки, с левого борта, выдран с «мясом» большой кусок резинового покрытия. «Это циклон», – догадался я. Поднялся по сходне на корабль и, коснувшись рукой рубки, сказал атомоходу:
– Спасибо!
комментарии(0)