Александр Храмчихин
Российское командование уделяет повышенное внимание стрельбам на полигоне, с тем чтобы артиллеристы могли эффективно поражать реальные цели в зоне проведения спецоперации. Фото Владимира Карнозова
Боевые действия на Украине подчеркивают тенденции в развитии современных боевых систем, которые проявились еще до ее начала. Но теперь эти боевые действия существенно на эти тенденции влияют.
Обе стороны испытывают (в разной степени, конечно) дефицит пилотируемой авиации («Кому нужна малочисленная армия», см. «НВО» от 21.10.22). И по этой причине стараются как можно активнее применять ракеты, артиллерию и беспилотные летательные аппараты (БПЛА). А наземная противовоздушная оборона (ПВО) соответственно должна всему этому противостоять.
УРОКИ НЕДАВНИХ ВОЙН
По итогам военных конфликтов последних лет стало ясно, что реактивная артиллерия выигрывает у ствольной по большинству параметров. Кое в чем она выигрывает даже у авиации («Сохраняя божественный статус», см. «НВО» от 20.11.20).
Никакая обычная система оружия не обладает такой высокой поражающей способностью, как реактивная система залпового огня (РСЗО). Реактивный снаряд гораздо проще сделать управляемым, чем снаряд ствольной артиллерии, поскольку для реактивного снаряда ограничения по габаритам, массе и перегрузке гораздо меньше.
РСЗО значительно проще, чем ствольную артиллерию, обеспечить средствами авиационной разведки, поскольку существует возможность запуска беспилотника с самой РСЗО.
Наконец, для РСЗО очень удобно применять модульный принцип построения, устанавливая на пусковую установку (ПУ) разные пакеты снарядов различного калибра или даже тактические ракеты. Чрезвычайно разнообразна и номенклатура снарядов, используемых РСЗО (например, они могут устанавливать минные поля).
Разведывательные беспилотники обеспечивают ракетные комплексы целеуказанием, тем самым еще более повышая их точность. И соответственно сокращая количество ракет, необходимых для поражения одной цели.
Боевые БПЛА стали полноценным дополнением к ракетам, а барражирующие боеприпасы (дроны-«камикадзе») – «еще одними ракетами». Причем чрезвычайно гибкими в применении, а иногда и с возможностью многоразового использования (если в ходе вылета подходящая цель не была обнаружена).
Беспилотные средства поражения (ракеты и боевые БПЛА) становятся оптимальным средством прорыва и подавления наземной ПВО («Точнее, дальше, страшнее», «НВО», 13.08.21). Серьезнейшей проблемой ПВО стали высокоскоростные малоразмерные высокоточные боеприпасы, которые исключительно сложно поразить именно из-за малых размеров и высокой скорости.
К тому же дальность этих боеприпасов постоянно растет, выводя носители, то есть самолеты, из зоны действия ПВО. Это делает положение ПВО почти безнадежным, ибо борьба с боеприпасами без возможности уничтожить носители рано или поздно приведет к истощению боекомплекта зенитных ракетных комплексов (ЗРК), после чего будут уничтожены как сами ЗРК, так и прикрываемые ими объекты.
Еще одна не менее серьезная проблема – беспилотники. Их становится очень много, и это еще более усугубляет проблему нехватку боекомплекта ЗРК. К тому же значительная часть БПЛА является настолько малоразмерными, что никакие существующие средства ПВО не могут их ни обнаружить, ни, тем более поразить, поскольку ни радиолокационные станции (РЛС), ни зенитные управляемые ракеты (ЗУР) просто не рассчитаны на подобные цели («Из пушки по воробьям», «НВО», 30.04.21).
РАКЕТЫ В УКРАИНСКОЙ КАМПАНИИ
В украинском конфликте самым очевидным примером применения управляемых ракет с РСЗО стало использование реактивных снарядов GMLRS М30 и М31 нескольких модификаций с наведением по GPS и дальностью полета 60–90 км с РСЗО американского производства М270 MLRS и М142 HIMARS.
По-видимому, из всего летального оружия западного производства, полученного в этом году Украиной, именно эти две РСЗО с ракетами GMLRS создали наибольшие проблемы для Вооруженных сил РФ/ДНР/ЛНР. М30 и М31 применялись по стационарным целям (склады боеприпасов, мосты, аэродромы и т.д.), в том числе в довольно глубоком тылу российских и союзных сил. Самой большой проблемой для ВС РФ и Донбасса на первом этапе применения GMLRS стали удары этими снарядами по складам боеприпасов. Впрочем, постепенно эта проблема утратила остроту, поскольку союзные силы начали рассредотачивать склады и отводить их глубже в тыл. Кроме того, судя по всему, российские средства радиоэлектронной борьбы (РЭБ) начали вносить искажения в сигналы GPS, понижая тем самым точность американских ракет.
Также для борьбы с этими ракетами используется традиционная ПВО (в первую очередь, видимо, зенитный ракетно-пушечный комплекс (ЗРПК) «Панцирь-С1»). Что облегчается достаточно большими размерами американских ракет (длина почти 4 м, калибр 227 мм) при высокой, но приемлемой с точки зрения ПВО скорости (примерно 2,5М).
Разумеется, регулярная стрельба пакетами по 6–12 GMLRS порождает для ПВО вышеупомянутую проблему истощения ЗУР. Однако запас самих М30/31 также не бесконечен, даже для США. Тем более что один шестиснарядный пакет стоит примерно 1 млн долл. Подтвержденных потерь Украиной РСЗО М270 и М142 на данный момент нет, но и никакого принципиального перелома в ход боевых действий они не внесли (хотя бы из-за недостаточного количества).
ДРОНЫ В УКРАИНСКОЙ КАМПАНИИ
Очень серьезно повлияла украинская кампания на концепцию применения боевых БПЛА. До этого по итогам войн последних лет считалось, что ударные дроны – это многоразовые «мини-самолеты», отличающиеся от обычных самолетов отсутствием летчика, меньшими размерами и соответственно меньшей боевой нагрузкой. Цена боевого БПЛА также гораздо ниже, чем у современного боевого самолета, хотя совсем дешевыми БПЛА сейчас уже не являются.
Ранее наиболее известными ударными БПЛА, построенными по этой концепции, были американские «Предатор» и «Рипер», китайские СН-3/4 и «Вин Лун». Затем самым популярным боевым БПЛА стал турецкий «Байрактар», добившийся значительных успехов в ходе войн в Сирии, Ливии, Нагорном Карабахе.
Уже во время этих войн отмечалось, что все эти БПЛА могут успешно применяться лишь при очень слабой ПВО противника либо вообще при ее отсутствии. В Сирии и Ливии было потеряно значительное количество «Байрактаров» (в первую очередь – от ЗРПК «Панцирь»). На Украине «Байрактары» добились определенных успехов на начальном этапе войны, но затем их применение практически прекратилось.
Достоверно уничтожено 14 «Байрактаров» (последний на данный момент – в начале сентября). Но, видимо, их реальные потери в разы больше (то есть уничтожены практически все эти БПЛА, имевшиеся у Украины). В условиях насыщенной ПВО ВС РФ они, как и ожидалось, эффективно действовать не смогли. С другой стороны, каких-то заметных успехов не добились и российские ударные БПЛА «Орион», построенные по той же концепции, которых к тому же слишком мало.
В этих условиях чрезвычайно активно стали применяться БПЛА-камикадзе (барражирующие боеприпасы). Украинская сторона использует американские камикадзе «Свитчблэйд-300», эффективность которых, однако, крайне сомнительна из-за весьма низких ТТХ: БПЛА имеет вес менее 3 кг, дальность полета до 10 км, время полета – всего 10 минут. Достаточно сложно ожидать, что этой машиной можно поразить хоть сколько-то серьезную цель. К тому же сигнал дистанционного управления этого БПЛА успешно подавляется средствами РЭБ. Более мощный «Свитчблэйд-600» пока лишь проходит испытания.
Различные варианты российского БПЛА-камикадзе «Ланцет» могут находиться в воздухе от 30 до 60 минут, имеют дальность полета от 40 до 70 км и массу БЧ от 1 до 5 кг. Таким образом, они заведомо эффективнее «Свитчблэйдов». На данный момент зафиксировано более 40 случаев поражения «Ланцетами» техники противника. Однако лишь примерно в половине случаев это ведет к уничтожению цели, в другой половине случаев цель лишь получает повреждения различной степени. Это объясняется как незначительной массой боевой части (БЧ), так и низкой кинетической энергией БПЛА в целом. Схожие ТТХ имеет другой российский камикадзе «Куб-БЛА», результаты его применения определить достаточно сложно.
Наиболее эффективным дроном-камикадзе украинской кампании на данный момент, безусловно, является «Шахед-136», используемый под российским названием «Герань-2». Эти БПЛА могут запускаться залпом с различных ПУ. Дальность полета составляет по крайней мере нескольких сотен километров (возможно – до 2 тыс. км), масса БЧ достигает 50 кг (общая масса БПЛА примерно 200 кг). При этом, по-видимому, машина является чрезвычайно дешевой. Недостатками «Шахедов» можно считать низкую скорость (хотя она не ниже, чем у американских и российских «камикадзе») и значительную шумность. Но достоинств (высокая дальность, мощная БЧ, низкая цена) гораздо больше.
«Шахед-136» имеет инерциальную систему наведения, что делает его почти непригодным для поражения подвижных целей – но и практически неуязвимым для средств РЭБ. Кроме того, ЗУР любого современного ЗРК стоит гораздо больше, чем «Шахед»/«Герань». То есть даже сбитый БПЛА приносит пользу, истощая ПВО противника.
ПВО В УКРАИНСКОЙ КАМПАНИИ
Наземная ПВО Вооруженных сил РФ выполняет свою естественную задачу – прикрытие войск и объектов. Для этого задействуются все имеющиеся зенитные системы (ЗРС), ЗРК и ЗРПК – С-400, С-300В/П, «Бук» всех модификаций, «Тор» всех модификаций, «Оса-АКМ», «Панцирь-С1», «Тунгуска», а также переносной зенитный ракетный комплекс (ПЗРК) «Игла».
Самыми сложными целями для российской ПВО являются вышеупомянутые ракеты GMRLS, советские тактические ракеты «Точка-У», ракеты от РСЗО «Смерч» и «Вильха» (украинская модификация «Смерча»). Пилотируемая авиация Украины используется ограниченно (хотя полностью не подавлена до сих пор). БПЛА «Байрактар», как уже было сказано, активно использовалась лишь на начальном этапе войны, после чего, видимо, были в основном выбиты.
Российская ПВО в полной мере столкнулась с проблемой борьбы против средств поражения, а не их носителей. Видимо, расход ЗУР у российской стороны очень велик, но при этом задача прикрытия войск и объектов в целом решается достаточно успешно. Случаи поражения российских целей украинскими средствами воздушного нападения носят эпизодический характер.
Украинская наземная ПВО не имеет ЗРС С-400, С-300ПМ, С-300В4, ЗРК «Бук» и «Тор» последних модификаций («Насколько страшна украинская ПВО», «НВО» от 11.02.22). Еще большей проблемой является то, что в стране не производятся ЗУР даже для имеющихся систем, а возможность их поставок из-за рубежа почти отсутствует (всего по одному дивизиону С-300ПС имеют Словакия и Болгария, дивизион «Буков» – Финляндия и два дивизиона – Кипр, причем словацкая ЗРС, видимо, уже передана Украине).
При этом гарантийный срок хранения ЗУР 5В55 в ТПК составляет 10 лет, а боекомплект украинской ПВО не обновлялся уже более 30 лет. Отсюда массовые падения украинских ЗУР на украинские же города (ракета либо просто отказывает, либо радиолокатор подсвета и наведения (РПН) теряет низколетящую цель, после чего ракета падает на землю).
Чтобы не признавать данный факт, на Украине придумана история про то, что Россия обстреливает украинские города ЗУР от С-300П. Хотя в этой ЗРС не предусмотрена стрельба по наземным целям. К тому же дальность полета 5В55 составляет всего 45 км, что в несколько раз меньше, чем расстояние от линии фронта – и тем более от мест расположения российских ЗРС до украинских городов.
Из-за дефицита ЗУР украинская ПВО занимается не столько прикрытием войск и объектов, сколько уничтожением российской авиации – независимо от того, какие задачи она решает и какой ущерб наносит украинским объектам. На данный момент потери ВКС РФ по всем причинам составляют около 30 самолетов и столько же вертолетов.
Эти потери отнюдь не катастрофичны, но неприятны, поэтому до определенной степени свою задачу украинская наземная ПВО решает (украинские истребители скорее всего либо не имеют воздушных побед, либо сбили лишь один Ми-8). Из-за этого ВС РФ предпочитают применять ракеты, а теперь и БПЛА-камикадзе, а не пилотируемую авиацию.
В целом, по-видимому, никакая система оружия ни с той, ни с другой стороны не способна обеспечить коренной перелом в ходе боевых действий. Их исход будет решаться комплексным задействованием всех сил и средств.
При этом из всей западной помощи Украине самую большую проблему для России представляют не РСЗО и БПЛА, и тем более не БТР и бронеавтомобили, а непрерывная спутниковая разведка с американских искусственных спутников земли (ИСЗ) в реальном масштабе времени в различных диапазонах электромагнитного спектра. Проблема усугубляется тем, что ее невозможно решить, не начав воевать против США.
Екатерина Трифонова 
Константин Ремчуков