Вадим Розин
Радости секса, если их гипертрофировать, запросто могут перерасти в трагедию любви. На снимке - в музее секса одного из самых больших районов красных фонарей в Бомбее.
В одной из вполне солидных докторских педагогических диссертаций я прочел, что античный мир погиб потому, что любовь мужчин к прекрасным мальчикам вытеснила нормальные отношения между полами. А что у нас сегодня на дворе в начале третьего тысячелетия?
Всплытие "любовного андеграунда"
Оказывается, в российской культуре многие формы любви и сексуального поведения, которые раньше безусловно относили к патологии и отклонениям от культурной нормы, объявляются естественными.
И действительно, глядя на экран телевизора, просто диву даешься: молодые и даже не очень молодые люди рассказывают, с кем они спят, как спят, в какие патологии "въезжают". И все это так, как будто речь идет об обыденных публичных вещах. Но не только выход на поверхность "любовного андеграунда" (проституции, порнографии, гомосексуализма, лесбиянства, трансвестицизма, группового секса и т.п.) снова привлек внимание общества к вопросам любви и секса. Обостряют интерес и новые медицинские технологии, позволяющие ни больше, ни меньше, как сменить пол.
Читая одну из типичных статей о смене пола, я удивился. Поразила меня эта статья не только самим материалом, но и отношением автора к этому явлению. Вернее, автор никак к этому не относится - просто описывает технологию "генетической коррекции" и приводит короткие интервью с пациентами Центра репродукции человека и планирования семьи, где делаются эти операции. Более того, из статьи следует, что смена пола - вполне естественное дело, в результате получаются индивидуумы, которые "в дальнейшем больше всего слывут хорошими семьянинами" и вообще преуспевающими, полноценными людьми. Явно что-то меняется в самой культуре, в нашем отношении к вопросам пола.
Проблематизируя тему секса, французский философ Мишель Фуко пишет: "Какая-то скользкая дорожка за несколько веков привела нас к тому, чтобы вопрос: что мы такое? - адресовать сексу... Как удалось почти целиком и полностью поставить нас - наше тело, нашу душу, нашу индивидуальность, нашу историю - под знак логики вожделения и желания? Именно она отныне служит нам универсальным ключом, как только заходит речь о том, кто мы такие. И не одно столетие прошло уже с тех пор, как бесчисленные теоретики и практики плоти сделали из человека - без сомнения, весьма мало "научным" способом - детище секса, секса властного и интеллигибельного. Секс - причина всего" (М. Фуко. "Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности". - М., 1996).
Если секс причина всего, то в чем тогда роль любви? И чем секс отличается от любви? Необходимость различения любви и секса диктуется не только личностными или эстетическими соображениями, но и весьма практическими. Так, в настоящее время на Западе и у нас вводятся программы полового воспитания. Но спрашивается: что под этим понимать? На что ориентироваться: на любовь, секс, а если на норму, то какую? Понятно, что ответить на эти вопросы невозможно, не поняв природу самих этих явлений.
Архаические практики плоти
Что такое любовь? Характеризуя любовь, выделяют "следующие две ее основные характеристики: любовь изначально присуща человеку как биологический атрибут и человеческая любовь имеет социальную природу" (Шапинская Е.Н. Дискурс любви. Любовь как социальное отношение и ее репрезентация в литературном дискурсе. - М., 1997, с. 28). К этим двум характеристикам я добавлю третью: любовь - неотъемлемая характеристика личности, личностного поведения и предполагает принятие (и следование) личностной концепции любви.
Анализируя становление любви в архаической культуре, можно понять, какие особенности биологического поведения человека выступили в качестве одной из предпосылок любви - биологической. В Австралии исследователи еще застали племена, в которых интимные отношения почти не связывались аборигенами с социальными; для них половые отношения понимались скорее как насыщение, напоминающее процесс еды.
Но именно в архаической культуре складывается такая социальная организация (деление племени на фратрии и правила заключения брака), которая создает нужную дистанцию полов и напряжение между ними, способствующие зарождению любви.
Из всех упорядочивающих факторов в архаической культуре, считает Е. Мелетинский, "на первом плане оказывается социальный, то есть введение дуальной экзогамии и вытекающий отсюда запрет браков между членами одной "половины" (фратрии). Оборотной стороной введения экзогамии является запрещение кровосмешения (инцеста)" (Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. - М., 1976, c.199).
Важно, что подобное осмысление брачных отношений, обусловленное вовсе не биологическими потребностями человека, а представлениями о душе, то есть семиотическим изобретением, решительно повлияло на понимание и практику этих отношений. Брачные отношения теперь истолковываются не только и не столько как удовлетворение полового чувства или средство деторождения, но главным образом как общение с душами и единственный способ воспроизводства рода. Поэтому, кстати, во многих племенах первые брачные отношения поручаются не жениху, а шаману, как специалисту по общению с душами, а девушки в период менструации рассматриваются как опасные для племени и изолируются (ведь кровь означает врага, а девушка еще не живет с мужчиной, следовательно, она вступила в отношение с чужим, опасным духом). Другой яркий пример - брачные отношения в семье арапешей: поскольку они считают, что ребенок образуется из семени отца и крови матери, то до беременности матери стараются совершить как можно больше актов соития, но затем полностью прекращают половые сношения.
Отношения социального плана решительно трансформируют биологический план, не только обеспечивая его (создавая необходимые условия для полового влечения, общения и соития), но и подчиняя его себе. В отличие от полового влечения, общения и соития любовь как социальный, точнее социокультурный феномен - это влечение (влюбленность), общение и соединение, совместная жизнь, опосредованные культурными сценариями (дискурсами), например понимаемые как связь с другими фратриями, как способ воспроизводства рода, как сакральная охота, как контакт с душами.
Биологический план при этом не исчезает, а претворяется, преображается; он обеспечивает социальный план, не "забывая", так сказать, и самого себя. Теперь половое влечение, общение и соитие полностью осуществляются в лоне социальных и культурных отношений. И не всегда здесь имеет место гармония. Например, поручение первых брачных отношений шаману или полное прекращение сношений супругов у арапешей противоречат "логике" биологических отношений, но совершенно необходимы в плане социального архаического понимания любви.
Личностные концепции любви
С формированием, начиная с античности, личности, то есть человека, переходящего к самостоятельному поведению и создающего поэтому индивидуальные представления о мире и о самом себе, возникает необходимость в третьем плане любви. Здесь вырабатываются первые личностные концепции любви (любовь как страсть и дело богов, платоническая любовь, одухотворенная любовь в семье и браке и другие), которые ставятся в связь с социальными представлениями о любви. Платоновская концепция любви, понимаемой как стремление к целостности личности, как поиск своей половины, как вынашивание духовных плодов, как стремление к благу, красоте и бессмертию, не только подготавливает новые формы социальных отношений, в которых большую роль будет играть античная личность, но и позволяет реализоваться эзотерической личности самого Платона.
Затем в истории европейской культуры были созданы другие личностные концепции любви - родственная любовь в браке (для личности типа Плутарха), любовь к Богу (для личности подобной св. Августину), куртуазная любовь (для личности типа Абеляра и Элоизы), любовь как ничем не сдерживаемые страсть и наслаждение (от Гая Калигулы к маркизу де Саду и дальше), любовь как моральное занятие (Кант и Фихте), романтическая любовь, американский вариант любви (Теодор Драйзер), любовь-секс, и этими примерами ряд не заканчивается.
Главная функция личностной концепции - создать условия для реализации идеалов и ценностей в области любви самого человека как личности. Понятно поэтому, что, если человек кардинально меняется (именно как личность, а не вообще), он должен вырабатывать и новую концепцию любви. Ясно также, что личностная концепция любви входит (должна входить) в общую концепцию человека как личности.
И опять же становление личностного плана не отменяет два других. Человек любит и как личность, и как социальный индивид, причем в общем случае, в плане биологического субстрата, необходимо половое влечение, общение и соитие. Другое дело, что в культуре складываются формы любовного поведения, которые можно назвать "усеченными". К ним, например, относятся однополая любовь, любовь к Богу, предполагающая безбрачие и девственность, любовь к родителям или авторитетному лицу и прочее. В данном случае любовное поведение на биологическом плане так трансформируется, удовлетворяя требованиям двух других планов, что существенно расходится с природным прототипом.
Впрочем, человек вообще - существо предельно искусственное. Что в любви является границей и нормой, а что патологией, можно решить только на уровне культуры и социума, а не отдельного человека. Правда, личность, претендуя на социальную автономию, часто решает эти вопросы самостоятельно. Но социум (общество) вправе игнорировать эти решения. По сути, конкретное решение этого вопроса выстраивается в ходе непростых взаимоотношений и диалога общества и личности.
Обособление и природа секса
Мишель Фуко относит этот процесс к XVIII-XIX векам и связывает со становлением социальных институтов религиозной исповеди, образования, медицинского контроля и лечения, правосудия в отношении половых отклонений. Во всех этих случаях он намечает следующую единую схему объяснения. Первый шаг - появление в рамках определенного социального института (церкви, школы, медицинского учреждения, суда) задачи отслеживать отклонения от нормального поведения своих клиентов и подопечных с целью возвращения их в лоно нормы.
Второй шаг - развитие под воздействием этих идей различных практик контроля и подавления (лечения, исправления). В школах насаждается институт надзирателей, классных дам, которым предписано следить и наказывать. В медицинских учреждениях разрабатываются техники обследования, контроля и лечения. В пенитенциарных учреждениях сочиняются многочисленные правила и запрещения, за строгим исполнением которых следят надзиратели и т.д. Причем содержанием всех этих практик являются формы поведения, относящиеся к интимной, половой стороне жизни человека, ранее не замечавшиеся, а теперь понимаемые как сексуальные нарушения.
Третий шаг - реакция индивида на воздействие новых практик контроля и подавления. Все, что с ними связано, начинает рассматриваться со вниманием и толкуется как запретное и оттого часто как притягательное. Индивид, особенно под влиянием науки (физиологии и психологии), ищет и находит причину и источник своих проблем и девиантного поведения. Это и есть секс.
Под власть народившегося и быстро окрепшего секса постепенно переходят интимные органы и формы поведения человека: гениталии, все привлекательные и притягательные части тела, над которыми в течение трех-четырех веков основательно потрудилось искусство Нового времени (грудь, живот, ноги, шея и т.д.), кокетство, эротика и т.д.
Существенную роль в формировании секса сыграли формы рефлексии, сначала в искусстве, затем - в науке. Многие писатели романтизировали и поэтизировали не только возвышенные формы любви, но и простое любовное наслаждение. При этом они уловили, что наслаждение, или сладострастие, в любви может выделяться в самостоятельный процесс. Например, Мопассан в рассказе "Ласки" пишет: "Природа научила нас ласкам, чтобы скрыть свою хитрость, чтобы заставить поневоле, без конца плодить новые поколения. Так давайте похитим у нее сладострастие, присвоим его, преобразим, сделаем утонченным, идеальным, если хотите! Обманем, в свою очередь, эту обманщицу Природу! Сделаем больше, чем она хотела, больше того, чему она могла или осмелилась нас научить. Сладострастие - словно необработанный драгоценный камень, добытый в недрах земли: возьмем его и станем шлифовать, чтобы придать ему красоту, не заботясь о первоначальных намерениях, о тайной воле того, кого вы зовете богом" (Мопассан Г. Ласки. / Соб. соч.: В 12 т. - М., 1958. - Т. 10, с. 346-347).
Второй по значимости шаг в направлении к сексу сделали ученые, особенно Зигмунд Фрейд. Именно он объявил сексуальное влечение и энергию (либидо) источником и причиной не только и не столько полового влечения, сколько развития всей личности человека. При одном направлении развития либидо личность тяготеет к творчеству, при другом - к психическому заболеванию, при третьем - имеют место оговорки, юмор, сексуально окрашенные сновидения. Психоанализ с его почти детективными процедурами выявления блокированных бессознательных сексуальных влечений сделал сексуальность тайной, подлежащей раскрытию, и тем, что определяет саму личность.
Первоначальный исток сексуальности - свобода человека в отношении своих желаний. Вспомним "Речь о достоинстве человека" эпохи Возрождения. "О, высшее и восхитительное счастье человека, - писал Пико делла Мирандола, - которому дано владеть тем, чем пожелает, и быть тем, чем хочет!" Второй по значимости момент - рациональные формы осмысления, трактовка человека в естественнонаучной онтологии, приписывание природе человека конечных причин, объединяющих все его желания и поведение. По Фуко получается, что секс в отличие от любви всегда запретен и патологичен. Вряд ли. Помимо той линии формирования, которую проанализировал Фуко, можно указать еще две области факторов, определивших становление секса.
Амбивалентный секс
Первая область - действие СМИ, рекламы, дизайна, искусства, пропагандирующих секс, обнаженное тело, сексуализированные формы жизни и общения. За всем этим стоят вполне практичные интересы (то есть опять-таки особые практики): заставить купить, приобрести предметы и атрибуты, необходимые и для секса, и для любви, повлиять на стандарты поведения, расширить зону удовольствий и наслаждений, повысить интерес к интимной жизни и т.п. Известно, что действие и влияние индустрии секса и любви в нашей культуре значительны и постоянно расширяются.
Вторая область факторов, определяющих формирование секса, уже нормального, там, где он рассматривается, с одной стороны, как источник удовольствий и наслаждений, с другой - как условие психического здоровья и телесной гигиены. Это направление сексуальности поддерживается как СМИ, так и специальными практиками (психологические группы и тренинги, участники которых делятся своим сексуальным опытом и неудачами, консультации психологов и сексологов, образовательные курсы полового воспитания и пр.).
Если учитывать эти две области, то в целом можно говорить об амбивалентной природе современного секса. С одной стороны, секс воспринимается как тайна, патология и интимная сущность человека, с другой - как обычная техника ("технология любви"), норма и всего лишь как один из планов жизни человека, где он может получать удовольствие и поддерживать свое физическое и психическое здоровье.
Любовь и секс не только противоположны (первая ориентирована на сложные формы культурной жизни, на общение и родственность, включая, естественно, и интимные отношения, второй - только на наслаждение), но и связаны друг с другом. Секс постоянно "крадет" у любви, использует ее ауру, эксплуатирует ее разнообразные жизненные формы. Любовь пользуется более скромными плодами: заимствует, и то в своих пределах, технологию секса и связанные с сексуальностью внешние формы. Но секс не только крадет у любви, он ее разрушает, причем весьма успешно.
Нужно учесть и то обстоятельство, что пол и тело человека наряду с нравственностью, семьей, личностью являются универсалиями, определившими развитие человеческого духа и культуры. Как универсалии, они не могут быть существенно трансформированы или тем более элиминированы. Сегодня, однако, наблюдается опасная тенденция экспериментирования с этими универсалиями (генная инженерия, эксперименты в области пола и секса, эксперименты с психикой и т.п.). Вероятно, необходимы не призывы к свободе в области пола и сексуальных потребностей, а серьезная политика в сфере сексуальной, а точнее, любовной культуры. Именно культуры. И в России здесь есть своя традиция.
Я не предлагаю рецепта для всех. Если любовь существует и на личностном плане, а не только на биологическом и социальном, то не может быть общих решений. С одной стороны, я признаю тенденции современной массовой культуры, полностью уклониться от которых невозможно, а также влияние структур обыденности. С другой стороны, мне лично импонирует любовь как глубокое и устойчивое чувство, и я надеюсь, что такая любовь переживет все эксперименты и времена, тем более, как показывает социальный опыт, в конце концов хуже от этих экспериментов бывает прежде всего самим экспериментаторам.
