Как связаны экономическое неравенство и социальная напряженность

Объективное экономическое неравенство – например, неравенство доходов – может не совпадать с воспринимаемым неравенством. Фото Reuters

Удивительно, но многие аналитики говорят в последнее время об увеличившемся экономическом неравенстве и его ожидаемом влиянии на рост социальной напряженности.

То, что неравенство в РФ выросло – это, как говорится, «медицинский факт». То, что из этого следует рост социальной напряженности и протестов против тех, кто ее увеличил, – уже не факт, а домысел, убежденность тех, кто не знаком с научными теориями и фактами.

Уверенность в связи неравенства и социальной напряженности – это также характерная черта одной из так называемых народных теорий, то есть представлений и убеждений людей в существовании каких-либо связей и закономерностей, которые в действительности отсутствуют. Что же говорит наука – социальная психология – о влиянии экономического неравенства на социальные процессы?

Более четверти века назад, в 1994 году, исследователи из Йельского университета Джон Джост и Мазарин Бенеджи опубликовали в British Journal of Social Psychology («Британский журнал социальной психологии») статью «Роль стереотипов в оправдании системы и создание ложных консенсусов». В ней они фактически создали теорию оправдания гражданами с невысоким социальным статусом той социальной системы, в которой они живут.

Оправдание чего-либо, то есть признание этого «чего-то» легитимным и заслуживающим поддержки, осуществляется людьми по отношению ко многим вещам, включая и те, которые, вообще говоря, обычно оцениваются как нехорошие, недостойные. Например, люди часто оправдывают агрессивное поведение членов тех социальных групп, к которым они себя относят. Статусы и позиции других людей, свои собственные социальные статусы и действия, в том числе те, которые другими оцениваются как неправильные. Эти факты описываются и объясняются психологическими теориями самооправдания и группового оправдания. Они связывают эти оправдания со стереотипами, которые возникают у людей в связи с желанием защитить и поддержать собственное «я», а также и собственную социальную идентичность, другими словами – отнесение себя к определенной социальной группе (другое дело, что эта группа вовсе не обязана считать такого человека своим).

Джост и Бенеджи создали тем самым третью теорию оправдания, объектом которой стали не отдельные действия, а социальная система в целом. «Оправдание системы, – писали они, – это психологический процесс, в котором легитимируется существующее социальное устройство, даже за счет личных или групповых интересов». В основе этого процесса, показывают они, лежат те же стереотипы самозащиты, которые срабатывают в условиях, когда изменение социального устройства, по мнению людей, может ухудшить их положение – социальный статус или благосостояние.

Поэтому даже при снижении своего благополучия люди, чье благосостояние сильно зависит от государства, менее всего стремятся к переменам в этом государстве, справедливо опасаясь, что это только ухудшит их положение. Ведь будущие возможные перемены увеличивают неопределенность, а, как показал Аарон Вичмен в статье, опубликованной в журнале Sage Open в 2012 году, «Угроза неопределенности может порождать стереотипы» – так называется эта статья.

Нельзя не отметить, что упомянутые выше аналитики ссылаются на исторический опыт многих стран, когда опасность ухудшения ситуации в результате действий государств вызывает массовые протесты против подобных намерений. Самый недавний и продолжающийся пример – демонстрации и забастовки во Франции, где планируемая пенсионная реформа должна ухудшить благосостояние трудящихся. Однако этот пример мало что может предсказать относительно современной России: другой опыт влияния на власть, другое законодательство и судебная система, другие права и возможности профсоюзов и, что немаловажно, другой, куда меньший, «вес» государства как работодателя.

А ведь именно уровень зависимости от государства в логике теории оправдания системы имеет определяющее значение. Если эта зависимость в части благосостояния невелика, если оно зависит от частных работодателей, стимулы защищать конкретное устройство государства резко снижаются.

В нашей стране зависимость граждан от государства очень велика, поэтому не следует ожидать, что рост неравенства вызовет попытки как-то повлиять на государство.

А вообще неравенство – не такая и вредная вещь: смотря, какое неравенство, неравенство чего мы имеем в виду. Неравенство способностей людей – их неотъемлемая черта, обусловленная генетическим разнообразием. Чем выше это разнообразие, то есть неравенство, тем выше уровень экономического развития страны, что показано в ряде исследований. Усиление неравенства доходов в краткосрочном периоде содействует экономическому росту, но в долгосрочном – подавляет его. В то же время неравенство возможностей (выбора места работы, места проживания, карьерного роста и т.п.) однозначно подавляет экономический рост.

Наконец, надо отметить еще одно важное различие: объективное экономическое неравенство – например, неравенство доходов – может далеко не совпадать с воспринимаемым неравенством. Ведь первое оценивается на основе статистических данных, а второе – самими людьми, наблюдающими поведение других. В конечном счете, как показывают практика и научные исследования, экономическое неравенство оценивается негативно и может породить социальную напряженность, когда оно воспринимается как несправедливое. То есть доходы (богатство) не соответствуют способностям и труду их получателя.

Таким образом, неравенство – весьма сложное явление, и прямолинейные увязки его с политическими последствиями, которые можно встретить в интернете, способны разве что дезинформировать читателей и слушателей. Для тех, кому интересны детали: Jost J.T. (2019). A quarter century of system justification theory: Questions, answers, criticisms, and societal applications. British Journal of Social Psychology, Vol. 58, Is. 2, рр. 263–314.