Мятежевойна в изменчивом мире

Правительственная армия, как правило, вооружена лучше повстанцев, но для победы требуется еще и морально-психологический настрой солдат. Фото Reuters

Русский военный теоретик Евгений Месснер совершенно верно предсказал, что главным типом войны во второй половине ХХ века выступит мятежевойна. Речь идет о таком вооруженном конфликте, в котором хотя бы один из воюющих субъектов не обладает Вооруженными силами (ВС) регулярного характера. Данное предсказание распространяется и на нынешний век, во всяком случае, его начало. Хотя не исключено, что тенденция эта переломится.

ОПЫТ ПРОШЛЫХ КОНФЛИКТОВ

Вторая половина ХХ века дала целый ряд ярких примеров, когда мятежевойну выигрывали иррегулярные формирования, причем побежденными оказывались ВС великих держав. Советская армия проиграла войну в Афганистане («Афганский урок для России», «НВО», 06.04.18), Российская армия – первую чеченскую («Война, проигранная по собственному желанию», «НВО», 13.12.19). Американская армия потерпела поражение во Вьетнаме («Эхо вьетнамской войны слышится на Украине», «НВО», 17.02.23) и тоже в Афганистане («Что будет делать гегемон», «НВО», 10.09.21). ВС Франции также проиграли во Вьетнаме («Индокитайская катастрофа», «НВО», 24.05.19), а потом еще и в Алжире («Боевые операции Франции после Второй мировой», «НВО», 15.11.19).

Были, впрочем, примеры и противоположные. Англичане победили партизан в Кении и Малайе («Бесполезные победы», «НВО», 08.06.18). США выиграли войну в Ираке, правда, в политическом смысле победа оказалась весьма сомнительной («Почему США проиграли войну в Ираке», «НВО», 16.03.18), Россия – вторую чеченскую («Победа вопреки», «НВО», 31.01.20). Войны в Алжире, Анголе («Ангола – трудный путь к свободе», «НВО», 30.11.18) и на Шри-Ланке («Двухсерийная война», «НВО», 09.08.19) были выиграны правительственными войсками этих стран.

Перуанская правительственная армия выиграла тяжелейшую войну у маоистов из «Сендеро Луминосо». Камбоджийская армия полпотовцев победить не смогла, но те развалились сами после смерти вождя («В чем коварство восточного «партнера» Москвы», «НВО», 13.04.18).

Как показывает практика, мятежевойна может вестись как с целью кардинальной смены власти в стране в целом, так и с целью отторжения от страны какой-либо ее части. Лозунги мятежников могут быть политическими, национальными либо религиозными. Впрочем, как правило, имеет место синтез всех этих вариантов.

«Особым случаем» являются войны, которые перманентно ведут правительственные войска. Подобное наблюдается у Колумбии с Мексикой и, в несколько меньшей степени, в ходе противостояния армии большинства других латиноамериканских государств и наркомафии. Наркобароны, разумеется, политических лозунгов не имеют, к прямому захвату власти в своих странах они также не стремятся. Их цель – паралич государственной власти и фактическое подчинение «силовиков» наркобаронам.

Развязать мятежевойну практически невозможно, если внутри страны для нее нет объективных внутренних социально-политических предпосылок. Соответственно любой вооруженный конфликт подобного рода является следствием внутренних проблем самой страны. С другой стороны, в подавляющем большинстве случаев в мятежевойну, если она уже началась, вмешиваются внешние силы, причем как на стороне повстанцев, так и на стороне правительственных войск. Иногда вмешательство внешних сил оказывается настолько активным, что они почти забывают про местных участников войны и ее изначальные внутренние причины. Более того, иностранцев (независимо от того, на чьей стороне они воюют) судьба той страны, где идет мятежевойна, как правило, не интересует. Поэтому экспедиционные войска никогда всерьез не заботятся о жителях страны, где идут боевые действия, памятниках культуры, природных объектах, промышленности и т.д. Приходя в страну под лозунгом ее «спасения», зарубежные участники мятежевойны ее на самом деле лишь окончательно добивают. Исключения бывают, но крайне редко.

Как указывал Месснер, в ходе мятежевойны главным фактором становится борьба за умы и сердца людей, а не непосредственная победа на поле боя. Соответственно информационно-психологические операции становятся важнейшей составляющей мятежевойны.

Практически все упомянутые в начале статьи поражения великих держав те потерпели именно в информационной сфере, проигрывая собственным СМИ и сформированному ими общественному мнению. Лишь Франция во Вьетнаме однозначно проиграла на поле боя. А США с союзниками в Афганистане просто «иссякли», потеряв цель в той войне.

Сейчас информационная война все чаще становится «заменителем» войны вообще, тем более еще сильнее повышается роль информационного фактора в мятежевойне. Это прекрасно видно на примерах вооруженных конфликтов в Донбассе и Сирии, вокруг которых, по сути, было сформировано несколько параллельных информационных реальностей. Самих войн за этими параллельными реальностями почти не стало видно.

СПЕЦНАЗ И НАЕМНИКИ

Мятежевойна очень хорошо вписывается в еще один нынешний мейнстрим – быстрый рост роли в современных войнах спецназа и частных военных компаний (ЧВК). Как известно, против партизан эффективнее всего воевать их же методами, для этого лучше всего подходят именно ССО и ЧВК. Им проще всего маскироваться под партизан. В этом случае «спецы» и наемники заведомо являются иностранцами по отношению как к партизанам, которым они помогают, так и к правительственным силам, которые им противостоят.

Подобное использование военных профессионалов может стать важнейшим этапом сокрушения вражеского государства в том случае, если вести против него открытую классическую войну по каким-то причинам нежелательно. Сначала противник «расшатывается» путем проведения информационно-психологических операций. Если это не принесло полного успеха, в стране противника может быть спровоцирована мятежевойна. Как раз в этом случае на помощь местным антиправительственным силам могут прийти спецназ и ЧВК нападающей стороны. ССО почти наверняка будут эффективнее. Однако в случае их выявления противником это может стать casus belli для прямого военного ответа по стране, которая весь этот процесс организовала. Поэтому проще использовать наемников. От них в случае провала наниматель может просто отказаться, к тому же никакого значения не имеют понесенные ими потери.

Словом, «спецы» и наемники (в том числе иностранные) могут успешно использоваться в мятежевойне на обеих сторонах – как за регулярную армию, так и за повстанцев. Еще в 80-е годы спецназы западных стран и ВС Пакистана воевали в Афганистане вместе с душманами против советских войск. А до этого советские «спецы» участвовали в боях против американцев во Вьетнаме. Западные ЧВК, по-видимому, сыграли решающую роль в захвате Триполи в 2011 году («Ливийский тупик НАТО», «НВО», 29.11.19). А российские спецназ и ЧВК внесли немалый вклад в недавние успехи Сирийской Арабской армии.

Мятежевойна стала некой квинтэссенцией современного вооруженного конфликта. Она может стать заменителем классической войны в той ситуации, если эту роль не сумела сыграть война информационная. Как было сказано выше, для этого в атакуемой стране должны быть внутренние социально-политические предпосылки. В мире очень мало стран, где таких предпосылок нет.

ЗАПАДУ ПРИГОТОВИТЬСЯ

Долгое время подобных предпосылок не было в странах Запада. Соответственно они обладали почти полным иммунитетом от мятежевойны на своей территории. Вместе с тем страны Запада могли успешно провоцировать ее на других землях, пользуясь внутренними проблемами живущих там народов (яркие примеры – Ливия и Сирия).

Сейчас, однако, ситуация меняется в связи с массовой миграцией в страны Запада жителей развивающихся стран. Они радикально отличаются от коренных жителей в этноконфессиональном и ментальном аспектах. При этом культивируемые западными левыми либералами политика мультикультурализма и культ «идентичности», по сути, блокируют возможность интеграции мигрантов в западные общества.

Помимо того, они активно подавляют способность коренных жителей западных стран к сопротивлению слишком активному навязыванию мигрантами собственных норм и правил жизни. Постепенно количество мигрантов перейдет в качество. В Европе возникают предпосылки для мятежевойны на этноконфессиональной основе (со стороны выходцев с Ближнего Востока и из Африки), причем у коренных жителей практически не будет шансов на победу.

В США выходцы из Латинской Америки могут принести мятежевойну в чисто криминальной «наркомафиозной» форме. В такой ситуации победителя определить гораздо сложнее. Но в любом случае ущерб стране будет нанесен огромный. Впрочем, в последние годы в США крайне ужесточился межпартийный раскол, порождающий у многих американцев «предчувствие гражданской войны». А ведь еще лет 20 назад такое казалось совершенно немыслимым.

Словом, не только информационная война, но и мятежевойна становятся обоюдоострым оружием, которое могут использовать все против всех. Впрочем, она может начинаться и без внешней помощи, если правительство самой страны создало для нее те самые внутренние социально-политические предпосылки. Внешние силы неизбежно придут, когда война начнется.

РЕГУЛЯРНАЯ АРМИЯ НЕ ПРОТИВ ПАРТИЗАН

Правда, мятежевойна не всегда становится в чистом виде войной регулярной армии против партизан. Иногда мятежники сами начинают воевать как регулярная армия. С 1972 года именно в таком стиле шла вьетнамская война, поскольку южновьетнамских партизан почти полностью заменила регулярная армия ДРВ («Классическая война во вьетнамской интерпретации», «НВО», 07.04.23). В таком же стиле прошли заключительный этап войны в Анголе и начальный этап второй чеченской войны. И только так шли недавние вооруженные конфликты в Донбассе, Сирии, Ливии, Йемене. Возникают даже сомнения по поводу того, можно ли вообще классифицировать их как мятежевойны. Верхушка ИГИЛ (организация признана террористической, ее деятельность в РФ запрещена) ставила целью создание всемирного «исламского халифата», что, как казалось, должно было стать олицетворением эффективности мятежевойны. Однако «халифат» изначально стал строить себя как полноценное государство с регулярной армией. Вооруженные отряды сторонников «халифата» воевали точь-в-точь как регулярная армия. Когда эти вооруженные отряды проиграли сражения более многочисленным регулярным армиям «нормальных» государств, закончился и сам «халифат». На мятежевойну у верхушки ИГИЛ просто не осталось ресурсов (по крайней мере в ключевых странах – Ираке и Сирии). Ни малейшей партизанщины нет сегодня на Украине. А ведь именно на нее изначально рассчитывал Запад, поставляя Киеву индивидуальное оружие (РПГ, ПТРК, ПЗРК) для мятежевойны в тылу российских войск. Есть война диверсионно-террористическая, но у нее другой генезис и другой масштаб.

Таким образом, в ХХI веке партизаны в чистом виде выиграли только одну войну: талибы в Афганистане победили США и их союзников. Все остальные мятежевойны либо были проиграны иррегулярными силами, либо на самом деле никакими мятежевойнами уже не были, а изначально велись обеими сторонами в классическом стиле «армия против армии». Негосударственный субъект в такой войне отличался от государственного лишь отсутствием пилотируемой боевой авиации.

Означает ли это перелом тенденции и возвращение к доминированию войны в ее классической форме? Пока однозначно сделать такой вывод нельзя. Но признаки перелома тенденции налицо.